— Я знала об этой поездке еще до того, как Милтон сделал мне предложение, — принялась горячо объяснять Дороти, словно желая убедить его в том, что она вовсе не бесчувственная. — Люди рассчитывали на меня. Я медсестра. Наша больница направляла добровольную медицинскую бригаду, и я была в ее составе. Там, куда нас посылали, шла настоящая война.
Дороти наклонилась вперед, непроизвольно крепко сжав руки. Ей хотелось втолковать Шелдону, что это была не прихоть, а обязанность, ее долг. Несправедливо осуждать ее. Она поступила так не потому, что была холодной женщиной, хотя Милтон часто именно так называл ее. Нет, она не была холодной.
— Там гибли люди, — добавила она.
— Да, конечно, вы должны были ехать, — сказал он, слегка коснувшись рукой ее побелевших от напряжения пальцев, и улыбнулся. — И, если бы Милтон был настоящим мужчиной, ему следовало бы отправиться вместе с вами.
Дороти тоже попыталась улыбнуться, но непрошеные слезы сами собой навернулись на глаза, и ей пришлось отвернуться, чтобы Шелдон не заметил их. Она не знала, почему ей вдруг захотелось плакать. Возможно, потому, что в памяти были слишком живы воспоминания о жутком кровавом годе. Или потому, что уже очень давно никто не смотрел на нее так, как Шелдон. С сочувствием и пониманием, удивлением и… восхищением. Нет, она не помнила такого взгляда.
А может, всему виной шампанское, и красавец рыцарь исчезнет, как только пройдет это легкое приятное опьянение…
— Что случилось? — Шелдон накрыл ее руку своей сильной ладонью. — Вы плачете из-за Милтона?
— Нет, нет!.. Я рада, что он ушел. — Не глядя на него, она покачала головой, не надеясь, что сможет объяснить.
— Тогда в чем же дело? — Его слова заглушали скрипки, начавшие по взмаху палочки дирижера играть нежную мелодию. — Скажите мне.
Она снова покачала головой, хотя ей очень хотелось излить душу сидящему напротив нее человеку, казавшемуся таким сильным и способным защитить ее. Шелдон гладил ее руку нежными пальцами, а она закусила губы, боясь, что стоит начать, и она проговорится об одиночестве, о пустоте своей жизни и страхах. А потом ей будет стыдно.
— Ничего, — прошептала она, — ничего.
Помолчав секунду, Шелдон поднялся и протянул ей руку.
— Пойдемте со мной.
Ее взгляд медленно скользил по его сильным длинным пальцам, ладони, загоревшему запястью и белоснежной манжете рубашки.
— Куда?
— Пойдемте потанцуем. По-моему, эту мелодию играют как раз для нас.
Дороти не двинулась с места. Взгляд ее продолжал скользить вверх, пока не остановился на его лице. О, как он красив! Уже очень давно ни один мужчина не производил на нее такого впечатления. Даже Милтону это не удавалось. Когда он целовал Дороти, ее голова, как правило, была занята другими вещами. Она думала о стирке, о счете за электричество в следующем месяце. Смешно, не так ли? Поцелуи жениха абсолютно ее не трогали. А сейчас от одной лишь мысли о танце с незнакомцем у нее замирает сердце.
