– Замужняя она, Анатолий Кириллович… – сказал Грядкин. – Вот к мужу и уехала.
Прокопьев ахнул. «Вот тебе и Коля-Николай, растет на грядке… – озадаченно подумал он. – Мы думали – живет себе маленький человек. А у него поди ж ты какие мексиканские сериалы кипят»…
– Ну уехала и уехала… – примирительно сказал он.
– Нет! – вдруг хлопнул по столу Грядкин. – Эта женщина моя. Все сделаю, все стенки лбом прошибу, но она будет со мной!
– Ого! – сказал Прокопьев. – Решительность и упорство – это хорошо. Но прошу тебя – когда будешь прошибать стенки, не нарушай уголовный кодекс.
– Да что вы, Анатолий Кириллович, я законы знаю! – ответил Грядкин. – Все в пределах дозволенного. – Я же хочу жить долго и счастливо.
– Вот именно… – сказал Прокопьев. – Вот именно.
Он налил снова. Тут на столе запищал вызов внутреннего телефона. Прокопьев взял трубку, послушал и коротко сказал:
– Ага, идем.
Он положил трубку и подмигнул Грядкину:
– Ваганов освободился, зовет к себе. Тоже старик с тобой проститься хочет. Может и не отпустит – кто же ему будет запчасти к его драндулету поставлять?
– Это вопрос решаемый… – усмехнулся Грядкин. – Это мы решим… Эх, Анатолий Кириллович, если бы вся жизнь состояла из таких вопросов, как легко было бы жить!
Они выпили, застегнулись, нацепили галстуки и пошли к военному прокурору.
– Я приехал… – сказал он в телефонную трубку.
– Ну и что? – ответила она.
– Мы встретимся? – спросил он.
– Когда?
– Сможешь сегодня?
– Эх ты, Коля-Николай… – сказала Ирина. – Сегодня не могу. У сына соревнования – пойдем всей семьей. Хоть он меня не особо и звал…
Они помолчали.
– Тогда завтра… – сказал он.
– Хорошо. Позвони мне.
– Хорошо… – сказал он. – Я тебя люблю.
Она промолчала.
– Я тебя люблю… – снова сказал он.
– Коля, давай не будем. Ты бы знал, как мне тошно… – проговорила она и повесила трубку.
Грядкин еще послушал гудки, будто было возможно, что сейчас в трубке снова зазвучит ее голос, а потом тоже повесил трубку. Он приехал в этот город две недели назад и за это время видел Ирину раза три почти мельком, по часу-два. Она будто избегала его. Грядкин не был психологом, но и без этого понимал, что попытки усидеть на двух стульях не только мучают Ирину, но и надоедают ей. Рано или поздно, понимал Грядкин, ей такая жизнь неминуемо надоест, и тогда, Грядкин надеялся, она, наконец, выберет его. При этом в глубине души он признавал, что она скорее выберет сына, а это значит – останется в семье.
