– Квартирный вопрос испортил их… – задумчиво сказал Прокопьев. – Наливай.
Они налили по полрюмки и выпили.
– И что же думаешь делать? – спросил Прокопьев, кривясь от горечи и кислоты лимона.
– Торговать… – ответил Грядкин, как о само собой разумеющемся. – Торговать.
– Чем?
– Запчастями автомобильными. Я же и торговал. До 18 часов я работал на государство, а после 18-ти – на себя.
– То-то я смотрю – круги у тебя под глазами… – хмыкнул Прокопьев. – Поначалу думал – может, подруга. Но потом смотрю – какая подруга может так человека загнать? А это, оказывается, все твои железки…
– Ну да, железки… – погрустнев, подтвердил Грядкин. Прокопьев пристально посмотрел на него и промолчал.
После того Нового года, Ирина, промаявшись у Грядкина еще три дня, все же уехала назад. Потом написала, что никто ничего в семье у нее ничего не понял, и что она пока не готова все вот так, резко разорвать. Это письмо огрело Грядкина как кувалда. Он не помнил, что написал ей тогда в ответ, но, видать, как-то уговорил – в следующем письме она объясняла, что не отказывается от него совсем, что просто надо потерпеть. С тех пор началась мука – она приезжала, иногда жила день, иногда два, иногда, будто решившись, говорила, что останется совсем, но через два-три дня все равно уезжала снова. О том, как живется ей там, в семье, Ирина не рассказывала, но по тому, как она иногда задумывалась, как плакала во сне, особенно потому, с каким лицом она садилась в автобус, уезжая от него, Грядкин понимал, что жизнь там хуже казни. Он видел один выход – заработать денег. И не только для того, чтобы купить квартиру. Грядкину как-то раз в голову пришло, что можно ведь дать Александру Радостеву денег – пусть откажется от сына, пусть отдаст его Ирине. Просто выкупить Мишку – Грядкин уверен был, что Радостев на это клюнет, а если деньги будут большие, так и Нэлла Макаровна с Ольгой (Грядкин знал уже про все Иринину родню) не возразят. Может, и неправ был Грядкин, но это был его план.
Грядкин знал, что Мишка не видит в Ирине мать, понимал, что дать денег Радостеву можно, но вот пойдет ли Мишка к матери и отчиму (так думал Грядкин о себе) это еще вопрос. Но над этим Грядкин решил подумать потом – когда заработает денег.
– Все хочу спросить… – начал Прокопьев. – Если не хочешь, не отвечай. Вот ты тогда к нам перед новым годом приходил с женщиной небесной красоты. А потом она куда делась?
Грядкин посмотрел на Прокопьева, наливаясь тоской. Поначалу хотел соврать что-нибудь, а потом передумал.
