Александр, бледный, с перевязанной головой, стоял, опершись на меч. К нему подскочил всадник:
– Царь, греческие наемники сдаются!
– Сколько их? – очень тихо спросил Александр.
– Пять тысяч.
Громко, так чтобы было слышно всем, кто его окружал, Александр крикнул:
– Эти наемники предали родину, пойдя в услужение к персам. А предателей я не прощаю! Смерть им!
И битва снова закипела. Неистовая, беспощадная, кровавая. Битва ненависти. Тысячи персов не погубили столько македонского войска, сколько этот эллинский отряд наемников под предводительством Мемнона. Наемники защищались с жестокостью отчаяния, потому что спасения им все равно уже не было.
Наконец все было кончено. Конница под командованием Птолемея и Аминты продолжала преследовать персов и греческих наемников, бросавших лошадей, вооружение, ценности.
Македонская фаланга снова стояла выстроившись, словно ожидала нового приказа, будто и не было позади жаркого сражения с превосходившим ее во много раз противником.
С разных сторон раздавалось:
– Победа! Победа!
Воины поднимали вверх свои многометровые сариссы.
Александр радостно, но устало повторил:
– Победа! Первая победа на земле персов! Почти невозможная!
Гефестион спросил Александра:
– Что, по-твоему, Александр, решило успех дела?
– То, что я не послушал опытного и умного Пармениона и не отсрочил атаку… Нельзя никогда исключать того, что противник, обнаружив ошибку, поспешит исправить ее. Нельзя оставлять ему такой шанс.
В покинутых шатрах персидских вельмож македоняне нашли большие богатства – дорогие ковры, расшитые золотом попоны, золотые чаши, щиты, мечи и кинжалы-акинаки, украшенные драгоценными камнями.
Александр делил захваченные богатства, как и обещал, поровну. Свою царскую долю он отправил в Пеллу матери.
Самые драгоценные персидские воинские снаряжения царь приказал отослать в Афины, в храм Афины Паллады, чтобы положить к ногам богини.
В конце этого кровавого дня Александр прошел со своими врачами по полю битвы мимо множества трупов и стонавших тяжелораненых, просивших прикончить их. Он утешал несчастных и подавал им воды.
Из Граника извлекли сотни тел убитых, попросив бога рек Океана о прощении за осквернение вод.
Погибшие на другой день были торжественно сожжены со всем их снаряжением на большом погребальном костре.
Царь продиктовал послание Лисиппу, своему придворному скульптору, с распоряжением отлить бронзовые статуи павших военачальников – в точном соответствии с их обликами, пока он хранит их в своей памяти.
