В течение дня и последующей ночи она несколько раз на короткое время выныривала из забытья, но не давала себе труда даже сообразить, где она находиться. Рано утром сознание ненадолго вернулось к ней. Осторожно ощупав под простыней свое тело, Таида поняла, что лежит голая, грязь с нее смыта, на раны наложены повязки. Даже слегка коснувшись одной из ран, Таида громко застонала от пронзительной боли.
Стон этот, по-видимому, послужил сигналом, и на пороге возникла темная фигура, которая, странно раскачиваясь из одной стороны в другую, направилась к ее ложу. Таида попыталась пошевелить головой, чтобы прогнать кошмар, но через мгновение радость ворвалась в ее сознание. К ней подходила жрица Паная. Таида внезапно ощутила жар и стала сбрасывать с себя покрывало.
– Нет, нет, ты должна лежать в тепле, – мягко проговорила жрица, укрывая ее снова, и пальцы ее нежно коснулись девушки.
Немного погодя, Паная отошла и сразу вернулась, держа в руках чашу:
– Вот, выпей, сколько можешь.
Таида жадно глотала приятную на вкус жидкость, пока не выпила все до капли.
– Очень хорошо, – довольная улыбка осветила лицо Панаи, – а теперь поспи, тебе нужен отдых.
Внезапно вспомнив Ореста, Таида заплакала:
– Он погиб из-за меня. Путь к Александру закрыт.
– Успокойся. Тебе нельзя сейчас нервничать. Все обсудим, когда поправишься. А теперь поспи, тебе нужен отдых.
Нежный голос Панаи и целебный отвар постепенно стали успокаивать Таиду. Погружаясь в сон, она прошептала:
– Благодарю!..
На двадцатый день Таида проснулась и почувствовала себя совершенно здоровой. Хотя у нее ничего не болело, она еще долго лежала на ложе, наслаждаясь часами выздоровления. Она встала лишь к вечеру. Тщательно вымылась, волосы причесала по моде, забрав их в тугой узел.
Когда жрица Паная появилась на пороге, Таида стояла посреди зала.
Теплый звездный вечер навис над садом. Жрица Паная сидела на мраморной скамье, прижав к груди тихо плачущую Таиду.
– Сознание выполненного перед богами Эллады долга скоро подавит в твоем сердце тоску утраты Ореста, – мягким голосом говорила Паная.
Таида подняла на жрицу мокрые от слез глаза:
– Моя ли в том вина, что воспоминания об убийстве Ореста преследуют меня днем и лишают покоя ночью? Напрасно я повторяю себе твои мудрые советы. Если путь к Александру начинается с таких жертв, как сожжение Фив, убийство Ореста, ненависть ко мне афинян, выдержу ли я посланные мне свыше испытания?
Паная ласково погладила гетеру по голове:
