Чем же мог оправдаться Фернан в собственной причуде? Война закончилась, немцы сдались. Что же такого он больше года делал, что не сыскал свободной минуты, дабы черкнуть Люсьен хотя бы пару строк? Занят был по горло, как утверждал он сам. Шофером был… у генерала. Среди сослуживцев благородная эта миссия почему-то считалась «теплым местечком».
Дабы в случае возобновления военных действий воинов своих не лишиться, все части приведены были в постоянную боевую готовность — их постоянно, по ложной боевой тревоге, перебрасывали с места на место, во время одной из которых солдат Легэ и попал в Вейден, под Колонь. И пока генерал играл в войну, Фернан дни напролет до блеска натирал свой Jeep, отдавая этому занятию все свои помыслы, без остатка. Не было для него никаких тренировок, ни ползанья по грязи, ни карабканья на пределе сил и дыхания по подвесным лестницам. В обязанности его входило лишь поддержание морального облика высшего офицера на подобающем уровне, через подачу тому безукоризненно чистого авто.
Шел 1946-ой год… Телефон в ту пору вещью был экзотической, элитной. В минуты откровенности Фернан, положа руку на сердце, уверял нас, дочь свою и меня, будто догадывался, что кто-то рассказал-таки Люсьен, где он находится и та, дескать, все поняла и написала ему.
Не дурно, Фернан, отличная уловка… Да только не было этого, каналья, никто и ни о чем ей не сообщал. Просто инсценировка эта устраивала тебя, позволяла тебе не помнить, что родители твои из своего сердца ее вычеркнули, в особенности твоя мать, которой трудно было сносить ее манеру ставить тебя на место по всякому поводу и без оного. Она хотела тебя сделать ещё лучше, твоя Люсьен, только раньше до совершенства тебя довела твоя доблестная маман. За те несколько месяцев, что длилась ваша помолвка, между двумя женщинами шла беспощадная борьба по навязыванию противоположных, несовместимых по сути методов возведения на пьедестал общего идола, тебя, Фернан, и то была твоя Голгофа!
Но, прямо-таки с небес, в твой почтовый ящик свалилась призывающая на службу повестка и у тебя, для раздумий, появилось целых восемнадцать месяцев избавления. После трех дней неизбежного общения в Малой Крепости с военным людом, по выяснению профпригодности, тебе удалось настоять на признании твоей сноровки в управлении грузовичком прачечной семейства Легэ и ты с облегчением вздохнул, поняв, что бельгийская армия под началом союзнических сил доверяет тебе осторожно вести ее куда следует.
