— На какой развод? Что ты несешь?
— Обыкновенный.
— Подожди! На какой развод ты подала?! Ты хочешь сказать, что бросаешь меня?! — выкрикнул он.
— Я бросаю тебя, — жестко и спокойно сказала она.
Станкевич сидел за рулем «мерседеса», остановив машину напротив дачи Шелиша. Пропуском он запасся заранее. Дача Шелиша находилась за высоким забором, но Геннадий знал, что они оба сейчас там. Он слышал, как они играли на корте, Элла смеялась, а Олег ее подбадривал. Момент был удобный для настройки прибора, и Миша Тюменин, расположившись на заднем сиденье, что-то бормоча и вздыхая, настраивал аппарат, весь умещавшийся в «дипломате». Кузьма беззаботно дымил сигарой.
— Открой окно! — не выдержав, потребовал Станкевич.
Кузьма открыл окно. «Совсем уже обнаглел парень», — подумал Геннадий Генрихович.
— Ну чего ты? — пробурчал Кузьма Тюменину.
— Надо же настроиться на его биотоки, чтобы проманипулировать, поймать их, а она мне мешает! — угрюмо ответил Гриша. — У нее поле сильнее, она забивает его.
«Тут физик прав, — подумал Станкевич. — Она кого хочешь забьет. С ее энергией только в каменоломню». Он вспомнил, как в Вологде, куда он приехал на практику, еще учась на последнем курсе в университете, встретил тонконогую белокурую бестию, как легко соблазнил ее, а через две недели уехал, дав ей свой адрес и домашний телефон, прося не забывать, наведываться, потому что провел незабываемые ночи, но так случалось со всеми, и он знал, что месяца через два не вспомнит даже ее имени.
Элла же заявилась через две недели с чемоданом прямо к нему домой. Без звонка.
— А чего звонить? — сказала она. — Села на такси, адрес простой, Плющиху все знают.
Родители Геннадия недоуменно смотрели на нее.
— У нас будет ребенок с Геннадием, — объявила она с порога. — Гена вам обо мне не рассказывал?
У матери выпала поварешка из рук. Они садились ужинать.
— Я хотела сначала позвонить, но там такая толпа у автоматов, а меня уже подташнивает.
— Кто это? — строго спросила мать.
— Это Элла, из Вологды, ты же помнишь, мама, я ездил туда на практику.
— Да, припоминаю, — язвительно ответила мама.
— Давайте ужинать, — недовольно пробурчал отец.
Но Элла сказала, что ей надо сначала принять душ. В поезде было душно и пыльно. Пока она плескалась в ванной, за семейным столом все решилось.
— Женишься, — сказал отец, старый партиец и директор чулочной фабрики.
— Генрих! — робко возразила мать. — Мы ее совсем не знаем…
— Молчать! — оборвал ее отец. — Пусть женится, а потом делает что хочет.
