— Да, сударь, я действительно ее молочная сестра.
— Но на первый взгляд она показалась мне несколько старше, чем вы.
— Ах, сударь, конечно, ведь огорчения старят человека.
Я почувствовал, как мое сердце сжалось. Значит, я не ошибся: г-жа де Шамбле несчастлива.
— Огорчения? — переспросил я.
Девушка поняла, что она сказала больше, чем ей следовало.
— О! Когда я говорю «огорчения», вы, разумеется, понимаете, сударь, что я подразумеваю под этим заботы. Если человек богат, это еще не значит, что он обязательно счастлив; напротив, нередко деньги, которые иногда так нужны (она с радостью поглядела на золотые монеты, лежавшие в ее руке), становятся причиной многих страданий. К тому же есть пословица «Не в деньгах счастье», не так ли?
— Увы, это правда, бедное дитя! Так гласит пословица, и, поверьте, меня очень опечалит, если она относится к госпоже де Шамбле.
— Ах, конечно, сударь, милостивый Бог посылает хорошим людям испытания.
— Давно ли госпожа де Шамбле вышла замуж? — спросил я, чтобы сменить тему разговора.
— Четыре года тому назад; ей было тогда восемнадцать.
— Значит, ей сейчас двадцать два?
— Да, сударь, двадцать два.
— Вероятно, это брак по любви?
Девушка покачала головой и сказала:
— Нет.
Затем, понизив голос, она добавила:
— Их сосватал священник.
— Священник? Какой священник?
— О нет, сударь, никакой, ничего не было! — вскричала девушка, словно испугавшись собственных слов.
И она тут же поднялась с места.
— Дитя мое, — сказал я, — мне хотелось поговорить с вами о госпоже де Шамбле, потому что она показалась мне приятной особой, но я не собирался выпытывать у вас тайны вашей благодетельницы.
— Да хранит меня Бог, сударь, сказать о ней что-то, чего не следует говорить! Что до ее секретов, мне они известны не больше, чем другим в доме, ведь она никогда ни на что не жалуется. Какое счастье, если бы она встретила человека, которому могла бы довериться. Друг с добрым сердцем ее бы утешил, а я думаю, что госпожа де Шамбле очень нуждается в утешении.
Я сгорал от желания узнать больше, но понимал, что было бы бестактно продолжать свои расспросы. К тому же совесть не позволяла мне злоупотреблять простодушием или чувствительностью девушки.
Возможно, я и так уже зашел слишком далеко.
— Дитя мое, — сказал я, — позвольте заверить вас в одном: я был бы счастлив стать тем другом, в котором, по вашим словам, госпожа де Шамбле столь нуждается. Я был бы счастлив открыть ей свое сердце, чтобы она могла с радостью излить туда свои тайны. Я не знаю, представится ли когда-нибудь такой случай, будет ли это завтра, через год или даже через десять лет, но если когда-нибудь этот день настанет и госпожа де Шамбле примется искать друга с преданным сердцем, напомните ей обо мне. Я надеюсь, что об остальном позаботится Бог.
