— Грубо и непристойно! — пожурила я мужа.
— Извиняюсь, ничего не мог с собой поделать. Дурачье выносить — не моя стихия. Если эта дамочка... Ха! Взгляни-ка, Пибоди... Пролог завершен. Приступаем к основному действию.
Ну и ну! «Жрец» знал, когда выйти на сцену. Лучшего момента не выбрал бы и сам великий трагик профессор Эмерсон. Внимание всех посетителей было приковано к медиуму; никто не заметил, каким образом и в какую именно минуту в зале появилось главное действующее лицо. Создавалось впечатление, что он просто-напросто выбрался из античного саркофага, длинный ряд которых вытянулся вдоль противоположной стены. Там он и замер с высоко поднятой головой и скрещенными на груди руками, неподвижностью черт соперничая с рисованными египетскими ликами... чему, собственно, удивляться не приходилось, поскольку «жрец» нацепил маску. Это была не обычная карнавальная маска — из тех, что прикрывают только лицо, а точная копия сложных сооружений из папье-маше, которые изредка надевали на головы мумий. Мелкие смоляные завитки были выложены башней по моде париков Поздней Династии. Пухлые губы на четко вылепленном лице подкрашены, брови подведены, а вместо глаз зияли черные дыры.
Накидка оказалась настоящей, то бишь из цельной шкуры настоящего леопарда. Понятия не имею, почему меня ошеломила именно эта деталь облачения «жреца». Возможно, виной тому разительный контраст между грозным оскалом животного и жалко повисшими лапами. Накидка была перекинута через плечо и скреплена так, что голова несчастного леопарда покоилась на груди хозяина. Длинный белый балахон довершал облачение.
Сказать, что диковинная фигура произвела впечатление, — значит ничего не сказать. Посетители остолбенели и в ужасе затаили дыхание. Стоило «жрецу» сделать шаг — и толпа отшатнулась. Должно быть, именно так поступали древние язычники, освобождая дорогу какому-нибудь правителю. Вперив взор прямо перед собой, «жрец» пересек зал и остановился перед витриной со знаменитой мумией.
У леди Хенутмехит был неплохой вкус. Гроб она себе выбрала — картинка, да и только. Вместо безвкусных многокрасочных сцен из жизни небожителей и демонов последнее ложе Хенутмехит украшала нежная позолота, словно приглашая зрителей задуматься — а не были ли саркофаги более влиятельных особ сделаны из чистого золота.
К делу это, впрочем, не относится. Уместнее будет отметить тот очевидный факт, что саркофаг принадлежал особе, занимавшей очень скромное положение в обществе. Никаких знаков королевского отличия я не увидела. Цветок лотоса в черных волосах — вот и все, чем удостоили усопшую даму.
