Скорее всего, Альберт Гор действительно умер от кровоизлияния в мозг. В конце концов, неумеренность в пище и особенно в питье как раз и приводит к подобным результатам. Ну а «выражение ужаса на лице погибшего» можно со спокойной душой отнести к излюбленному репортерскому приему. То бишь к преувеличению.
И все же, все же... Кое-что меня насторожило. Полы в египетском зале, если верить газетам, были усеяны осколками стекла, обрывками бумаги и... что самое непонятное... увядшими цветами...
Покончив с вырезками, я последовала примеру Эмерсона и покончила с ними в прямом смысле, выбросив за борт. Прав был «неистовый профессор». Чушь все это. Бред, не достойный внимания мыслящей личности.
Но эти увядшие цветы...
Ах, Темза, Темза!... Все такая же, как во времена Спенсера! По-прежнему «вдоль брегов зеленых незабудки расцветают», по-прежнему «к ночи фиалки прячут лица» и «девственные лилии благоухают».
Королевская Пристань была затянута пеленой дождя. Почему, интересно, Лондон всякий раз встречает нас дождем? На память пришли брызжущие синевой небеса Египта, и все же встреча с великим городом вдохновляла. Лондон! Центр Империи, средоточие интеллекта и искусств, царство свободы, родина истинного британского характера! Я обернулась к мужу:
— Мой дорогой Эмерсон! Не правда ли, как вдохновляет встреча с великим городом? Мы возвращаемся в центр Империи, средоточие интеллекта и искусств, царство...
— Прекрати городить... гм-м... говорить глупости, Пибоди, — прорычал Эмерсон. Проведя платком по моей щеке, он продемонстрировал черное пятно. — От смога деваться некуда.
Мы стояли у поручня, крепко держа за руки наше чадо. Разумеется, Рамсес не мог не внести свою лепту в родительскую беседу.
— Детальный анатомический анализ тел умерших лондонцев показывает, что проживание в этом городе ведет к различным заболеваниям легких, — сообщил он. — Однако не могу не обратить внимание на твою ошибку, папочка. Уверен, что мама выражала восхищение не внешними атрибутами столицы, а скорее...
— Успокойся, Рамсес, — привычно оборвала я тираду.
— Я прекрасно понял, что имела в виду твоя мама, — насупился Эмерсон. — Ты чему радуешься, Амелия? Я застряну в этом мерзком городе на добрых...
— Придется, дорогой, если хочешь закончить монографию до начала следующего археологического сезона. Учитывая, что издательство Оксфордского университета обещало выпустить книгу в прошлом году...
— Не зуди, Амелия!
Скосив глаза на сынулю, следующий взгляд (укоризненный) я послала его папочке.
