Она сняла перчатки, и все партнеры невольно взглянули на ее красивые холеные руки с длинными, породистыми пальцами, на которых сверкали кольца, и в ту же минуту почувствовали тонкий запах духов.
Никодимцев сделался еще серьезнее. А между тем радостное чувство охватило его благодаря присутствию Инны Николаевны. И он украдкой взглядывал во время игры на красивую молодую женщину и вдруг словно бы почувствовал прелесть жизни и понял, что эта жизнь не в одном только департаменте, которому он отдавал все свое время. Понял и без обычной внимательности слушал переговоры.
— Я сказала четыре трефы, Григорий Александрович,
— Виноват… Простите… Я… Пять треф! — вдруг стремительно проговорил он.
— Пять без козырей! — вымолвила Инна Николаевна и словно бы приласкала партнера своими ласково улыбающимися глазами.
— Малый шлем в трефах! — объявил Никодимцев.
И ему вдруг стало весело, как школьнику.
Но он тщательно скрывал свое душевное настроение и, серьезный, казалось, весь отдавался игре.
Шлем был выигран.
Инженер значительно проговорил:
— Вам во всем везет, Инна Николаевна!
— Вы думаете?
— Уверен.
— И даже уверены?.. Впрочем, вы, кажется, вообще самоуверенный человек! — не без иронической нотки сказала Инна Николаевна.
И затем, обратившись к Никодимцеву, спросила:
— Я не очень скверно разыграла шлем?
— Напротив… Превосходно, Инна Николаевна.
— Это комплимент или правда, Григорий Александрович?
— Я комплиментов не умею говорить! — серьезно заметил Никодимцев.
— В таком случае вы оригинальный человек…
— Ну, какой оригинальный… Самый обыкновенный! — краснея, промолвил Никодимцев.
И подумал:
«Вот ты необыкновенная красавица! И я буду ездить сюда на журфиксы!»
И опять почувствовал, что ему отчего-то необыкновенно приятно. И эта приятность какая-то особенная, совсем не похожая на ту, которую он испытывает от своих служебных успехов.
Он рассеянно играл следующую игру и сделал крупную ошибку.
— Выпустили нас, ваше превосходительство! — не без злорадства заметил инженер.
— Действительно… выпустил… Прошу извинить меня, Инна Николаевна!
— Не извиняйтесь, а то и мне придется извиняться! Лучше не будем взыскательны друг к другу!
Козельский вышел из кабинета довольный.
Он видел, что Никодимцев, этот холостяк-схимник, недоступный никаким влияниям, равнодушный к женским чарам и имевший репутацию необыкновенно хорошего работника и человека неподкупной честности, был очарован Инной.
«Клюнул!» — мысленно проговорил его превосходительство и вошел в гостиную.
