Фауст внимательно слушал. Он нахмурился и провел рукой по лбу. Дьявола же оратор, по-видимому, очень забавлял. Доктор Робертус продолжал свою речь:
— Исступленное негодование, которое овладело мною после этого открытия, делает честь моему сердцу, и меня не тревожит, что враги обвиняют меня в недостатке ума. А что такое ум, по мнению людей, как не слепое подчинение, подлость, лесть, готовность любыми средствами достигнуть высокого положения, лишь бы только добраться до него, чтобы потом, вкупе с другими, грабить и притеснять? Это и называется у людей «быть умным». Но человек, подобный мне, идет к счастью иными, более чистыми путями. Моя беда заключается в том, что еще на школьной скамье я был связан тесными узами дружбы с нынешним министром. Он обладает характером, необходимым для того, чтобы занять высокое положение в обществе. Еще в юности он стремился привлечь к себе внимание такими взглядами, которые совершенно противоположны моим: он так же настойчиво защищал деспотическую форму правления, как я осуждал ее. Мы спорили на эту волнующую тему с глазу на глаз и публично. В споре я всегда был сильнее его, и если я, что вполне возможно, привлекал на свою сторону угнетенную часть человечества, то ему, что еще более понятно, удалось расположить к себе всех, кому выгодно деспотическое порабощение угнетенных. А так как именно эти люди обладают властью и силой, необходимыми, чтобы открыть своим единомышленникам доступ к счастью и высоким постам, то мой друг скоро выдвинулся, пошел в гору и занял высший государственный пост, в то время как я оставался в нищете, всеми презираемый и угнетенный. Гордец всячески старался приблизить меня к себе, предлагая мне то одну, то другую должность, но я прекрасно понимал, что этим он хотел дать мне почувствовать свою силу. Для полного торжества ему нужно было, чтобы человек моих убеждений признал его своим покровителем и, таким образом, открыто поддержал бы установленный им жестокий образ правления. Кроме того, хитрец хотел вызвать недоверие ко мне в глазах народа, который меня любил. Но я оставался верен своим принципам, и при каждом новом повышении моего друга я еще с большим ожесточением нападал на него за несправедливые действия. Вы сами понимаете, что, будь он способен на возвышенные чувства, эта благородная борьба должна была бы внушить ему уважение к человеку, который вел ее с таким упорством и бесстрашием, несмотря на то, что подвергался грозной опасности. Но на него она оказала обратное действие. После каждой моей новой речи он ненавидел меня все сильнее. Месяц тому назад я очень резко выступил против него в одном из своих сочинений, в результате чего перед его домом собрался народ, который угрожал ему, громко называя мое имя. Тогда он показал мое сочинение государю, тот назначил тотчас суд, и я был приговорен к смерти. Таково правосудие тиранов, но голос человечества меня оправдает. Вот моя история, и больше вы от меня ничего не услышите. Я умру, ни о чем не жалея. Мне только больно, что я не мог разорвать цепи, в которые заковано человечество. Я согласен принять от вас помощь, если это в вашей власти. Но знайте, что от врага я охотнее приму смерть, чем милость. Если вы мои враги, то лучше оставьте меня и возвращайтесь в рабство, а я уйду в мир вечной свободы.
