Мастера и шедевры. Том 2 | страница 8

На длину полета стрелы…

И стали ждать…

Ночь.

Тишина. В непроглядном мраке катит свои воды Истр. Войска Дария, изможденные бегством, застыли на берегу.

Ужас объял их. Моста не было.

Переправа была разрушена.

Позади земля скифов. Голод и ужас неизвестности. Впереди желанная цель.

Но моста нет…

Зажгли факелы, и кровавые языки заплясали на воде.

Великий Дарий приказал найти египтянина, обладавшего зычным голосом.

«Зови ионянина Гистиея», — повелел царь.

Несметные полчища застыли…

Египтянин подошел к самой воде. Черная влага мерцала у его ног. Жуткая тишина ползла по берегу. Ни шороха, ни звука.

Пантера. Бляха.

«Гистией, Гистией, Гистией!» — трижды проревел египтянин и без сил упал на песок.

«Гистией, Гистией!» — прокатилось по Истру и замерло вдали.

«Гистией!» — ответило коварное эхо… И вновь молчание…

И вдруг, как в сказке, из ночной мглы показались корабли.

Плыл Гистией, чтобы помочь перевозу войска и наведению моста.

Дарий и его войска были спасены от верной гибели.

Правда, история не всегда прощает предательство. Вскоре расторопный ионянин Гистией был убит персами…

Может быть, не стоило тревожить страницы летописи Геродота, если бы они не давали нам такой полной картины того времени, в котором причудливо сплетались жестокие реалии и романтика легенд и сказок.

Чего стоит эта история с дарами-загадками скифов или простодушный по своей достоверности факт с охотой на зайца, сыгравшего такую роль!

Я на миг представляю себе эти многотысячные полки скифов, сверкающие золотыми украшениями, колчанами-горитами, бляхами, насечками…

Так оживают экспонаты стендов выставки.

Так становится понятной чудесная пектораль.

Собака гонит зайца.

Лев и пантера, разрывающие кабана.

И многое другое…

Есть еще одна неоценимая черта строк истории Геродота. Они рождают поток ассоциаций во времени значительно более близком.

Эти фальшивые клятвы и нарушенные договора.

Трусость и подлость. Храбрость и честь.

Все это будто описано не века и века назад, а совсем недавно…

Но вернемся еще раз к нашим скифским экспонатам, дающим такую пищу для раздумий и преподносящим истинную радость познания.

Пектораль… Я вслушиваюсь, вглядываюсь в это чудо пластики… Летит высоко в небе птица. Что-то напевает веселый скиф. Сосет вымя матери теленок. Ржет молодая кобылица, кормит жеребенка. Доит корову скиф. Спит коза… И снова летит птица.

Поток жизни… Будни, пахнущие полынным горьким ветром, кострами, молоком, потом.

Пектораль — незамкнутый круг.