Мастера и шедевры. Том 2 | страница 34
Таковы портреты мальчика Челищева, Е. П. Ростопчиной, Е. В. Давыдова. .
Этим и другим портретам того периода свойственно напряженно-лирическое, эмоциональное, ярко очерченное пластическое выражение человеческой личности, свободно проявляющей свое отношение к жизни, ждущей и видящей красоту и значительность в самом бытии, присутствии на земле рода людского.
Вот эта самоценность чувства прекрасного, владевшего художником, невольно осветила каждый созданный им портрет, хотя далеко не каждый персонаж из этой галереи напоминает классический идеал красоты.
Но светлый гений Ореста Кипренского, его истинный гуманизм раскрывают недоступные для иного художника глубины. Картины Кипренского как бы излучают особый духовный свет, который озаряет образы людей.
Холстам мастера не присуща красивость или сентиментальность его предшественников. Нет. Кисть его мужественна, язык полотен сочен и правдив.
... Всегда удивляет та точность, с какою астрономия предсказывает то или иное небесное явление.
Даже в древние времена ученые могли рассчитать появление кометы, наступление лунного или солнечного затмения.
Но тем удивительней, что, умея так вычислить происшествия в сферах звездных, мы на Земле вовсе не умеем угадывать, когда и где возникнет гениальный поэт или художник.
Портрет Е. П. Ростопчиной.
Каких бы высот ни достигла кибернетика и электроника.
Тут все же есть тайна!
Как поистине дивные цветы, редко, но всегда поражающе нежданно, ошеломляюще, внезапно возникают на нашей планете великие композиторы, писатели, живописцы. Бывали времена, когда один век дарил нам несколько гениальных имен.
Таким стал итальянский Ренессанс.
XIX век в России дал миру великолепное соцветие мастеров слова, кисти, музыки. Среди этого поистине замечательного потока творцов был и Орест Кипренский.
На скудной части земли, на заброшенной мызе с чудесным именем «Нежинская» вблизи Копорья, на берегу Финского залива, в окрестностях Ораниенбаума, в поместье, принадлежавшем бригадиру Алексею Степановичу Дьяконову, 13 марта 1782 года родился мальчик. Назвали его Орестом.
Мать его, Анна Гавриловна, была крепостной девкой, и, чтобы скрыть факт незаконнорожденности, помещик выдает ее за своего дворового человека, в семье которого и вырос будущий художник.
Надо заметить, что Дьяконов дал ему вольную.
Он же дал Оресту фамилию Копорский по имени местечка. Фамилию, которая с годами стала более благозвучной, — Кипренский.
Так, с первых шагов появления на свет биография Ореста была не совсем обычной и носила характер, связанный с некой тайной.
