Мастера и шедевры. Том 2 | страница 33

Но, к счастью, этот образ старца, скорее рефлексирующего, чем действующего, относится к Левицкому лишь времени его заката.

Мы знаем и любим Левицкого, его творчество поры расцвета великолепного дарования.

Автора таких шедевров, как портреты Дьяковой, Львовой, Протасовой, Новикова, Дидро. .

В его неумирающих полотнах люди XX века видят далекий, давно ушедший в небытие мир и с признательностью благодарят Дмитрия Григорьевича Левицкого, «живописной науки мастера», как называли в те дни замечательного художника.

Кто шагнул совсем юным в искусство России на пороге XIX века и буквально в десятилетие создал полотна, сразу показавшие Европе, что в Петербурге появился талант силы необычайной?

Это был Орест Кипренский, первый из наших соотечественников, чей автопортрет вошел в коллекцию знаменитой флорентийской галереи Уффици и потряс итальянских коллег мощной светоносной живописью, настолько неожиданной и непривычной для той эпохи, что маститые мастера приняли однажды его картину за работу Питера Пауля Рубенса.

Кипренский словно шутя одолел вершины портретного мастерства (хотя это досталось ему ценою невероятного труда) и открыл своими холстами путь в европейское искусство.

Именно Орест Кипренский раньше великих Карла Брюллова и Александра Иванова показал искрометную и чудодейственную силу русской школы.

Казалось, сама Россия вдруг увидела себя в произведениях молодого Кипренского.

Его портреты десятых, двадцатых годов прошлого века показывают нам людей восторженных, смелых, красивых, одухотворенных.

С полотен как бы упала некая вуаль условной томности живописи его предшественников, и на нас сегодня глядят образы современников, написанные Орестом Кипренским во всей открытости духовного движения.

Полные силы, его холсты были новым словом в искусстве той поры.

... Кипренского справедливо считают первым русским романтиком в живописи.

Но приверженность к этому направлению носит у него глубоко национальный характер.

Он написал свои шедевры, составившие ему славу, в первой четверти прошлого века.

Их можно отнести по мировосприятию к романтизму, хотя живописцу абсолютно были чужды мотивы «мировой скорби», «мирового зла», поэтики «двоемирия», он не искал «ночной» стороны души.

Его великолепные холсты созданы человеком, влюбленным в жизнь. Вы не найдете в них мучительного разлада, разъедающего анализа. Кипренский тех лет — певец радости жизни и образа прекрасной личности, цельной и гармоничной.