— Не буду уклоняться от тяжкого долга, — сказал он. — Признаю, что вы правы, Юрий Сергеевич. У вас удивительное геологическое чутье… или вам повезло на этот раз.
На лице у Сысоева сияла довольная улыбка. Он явно гордился своей принципиальностью.
Я воспользовался случаем и высказал свои мысли об алмазах.
Сысоев слушал внимательно, не перебивая. Но, заглядывая в его лицо, я не видел ни сочувствия, ни радости.
— До чего же вы любите гадать, — поморщился он. — Один раз посчастливилось. Нет, вы опять испытываете судьбу. Снова догадки, снова теории. Сравнение с Индией! О чем оно говорит? Индия на суше, ложе — на дне. Аналогия не доказательство! А где факты? Удивляюсь вам, в статьях вы так осторожны.
— Да, я пишу осторожно, — возразил я, — потому что в статьях я сообщаю выводы. Здесь я думаю. А думать осторожно я не намерен и вам не советую.
— Во всяком деле нужен порядок. Сначала нужно собрать факты, потом обдумать, — сказал Сысоев упрямо.
Терпение мое лопнуло:
— И когда же вы начинаете думать? А до той поры что делаете? Регистрируете, ведете протокол? Отражаете, не думая, как машина Ходорова. Почему–то вам нравится быть придатком к машине. А что вы будете делать, когда Ходоров усовершенствует машину, снабдит ее автоматической записью наблюдений?
Так вздорными колкостями и кончился этот разговор. Я вышел, хлопнул дверью, шепотом обругал аккуратиста Сысоева, потом самого себя за несдержанность, собрал мысли, упорядочил их и отправился к Ходорову.
21
Каждому ученому нужно быть немножко психологом и немножко адвокатом. Не всегда есть возможность доказать, но ведь собеседники твои — люди. Их можно убедить, а кроме того — уговорить или увлечь. С Сысоевым я был откровенен, и напрасно. Ему надо было сказать, что машина собрала мало фактов, что на пологом ложе она будет двигаться медленнее и там легче будет вести наблюдения. Вот, тогда он обязательно проголосовал бы за путешествие на ложе.
А что за человек Ходоров? Как подойти к нему?
Прежде всего он энтузиаст, второстепенные соображения ему чужды. Любитель наград давно вернул бы машину на берег. Дошел бы до пяти километров и назад. Рекорд есть, рисковать незачем. Но Ходоров не боится риска. Его испытание модели в пруду — верх неосторожности; Ходоров, наконец, влюблен в свою машину, он рад будет открыть в ней новые возможности.
И я сказал:
— Алексей Дмитриевич, мне кажется, что до сих пор экспедиция была чисто спортивной. Машина установила рекорд глубины — таков итог. (Здесь я покривил душой, на самом деле были уже сделаны открытия, и в геологии в том числе.) В действительности, машина построена для научных и практических исследований, но это нужно еще доказать. И вот подходящий случай: возникло предположение, что на океанском ложе могут быть алмазные трубки. Нельзя ли проверить?
