Узнав адрес в киоске справочного бюро, Яковлев без труда разыскал на улице Павлика Морозова трехэтажное здание со стеклянными стенами.
— На второй этаж, пожалуйста, на антресоли, — сказал вахтер. — Только сейчас обеденный перерыв.
На втором этаже Яковлев попал в широкий коридор, где на дверях висели будничные таблички: «Бухгалтерия», «Отдел кадров», «АХО». В конце коридора был буфет, оттуда разносился запах пирожков и солянки. На стене висели приказы, отпечатанные на папиросной бумаге, и объявления. Пришли три девушки, прикрепили кнопками ярко раскрашенную стенгазету «За точные предсказания!», вслух начали читать последний отдел «Кому что снится»:
«Алешину — что он предсказал небывалое землетрясение в районе Зоопарка.
Балабановой — что она чемпион по всем видам спорта.
Грибову — что у дальневосточной группы документация лучше, чем у балтийцев…»
— Досталось Грибову, — заметил Яковлев.
И одна из девушек возразила с обидой:
— Нашли кого ставить нам в пример — балтийцев! У них покой и тишина, подземный сон. Сделали документацию, положили в архив, проверяй раз в полгода. А у нас каждый месяц подвижки и все прежние цифры насмарку.
Звонок оповестил о конце перерыва. Захлопали двери, и коридор опустел. Яковлев увидел лестницу, поднялся по ней и вышел на антресоли. Узенький балкончик окружал громадный светлый зал, где стояло множество столов.
Все помещение было наполнено деловым шумом. Шуршали листы, стрекотали аппараты, раздавались выкрики: «Кому Камчатку?», «Кому Закавказье?», «Сюда, сюда!», «Девочки, кто взял мои карандаши?», «Товарищ начальник, можно вас на минутку?»
Яковлев любил разбираться в незнакомых делах. Он задержался на антресолях, с интересом наблюдая деловую суету.
— Иван Гаврилович, ты ли это? Здравствуй, здравствуй! — Сдержанно улыбаясь, Грибов дважды пожал руку гостю. В этом выразилось его особое удовольствие.
— Я так и думал, что это наш А. Грибов — камчатский. Так объясняй, А. Грибов, какую ты беду нам предсказываешь?
— Иван Гаврилович, — как там на Камчатке? Какой километр идет? На стройке давно был?
Трижды Яковлев заговаривал о землетрясении, а Грибов все выспрашивал о Горелой сопке: как там строители, и как геологи, и что соорудили, и что нашли, и кто из знакомых попадался на глаза… Тася не попадалась ли?
— А зачем нас покинул? — упрекнул Яковлев. — Столько воевал за проект, а как начали стройку, остыл. Я и то удивлялся: наш Грибов — камчатский, но изменил, не наш стал.
