— Проходите, — говорит, — господин офицер, присаживайтесь к столу.
Ирина провела улыбающегося немца в передний угол, усадила на стул. Сама так это плутовато смеется, на офицера смотрит ласково, а на нас вроде бы даже косится. Немец кое-как объяснялся по-русски. Он с ходу заговорил с нами, Ирина, кажется, даже подзадоривала его.
— Нравится вам наш новый порядок? — спросил офицер и, не дожидаясь ответа, с восторгом отозвался об Ирине: — Ваша дочь очень карош. О, она все понимайт...
— Отец, — сказала Ирина, — завтра я еду в Переяслав, господин офицер помог мне достать пропуск.
Офицер заулыбался и похлопал Ирину по плечу. Это неожиданно взъярило Агафью. Она бросила тарелки с закуской на стол и презрительным взглядом обожгла незваного гостя. Досталось также и Ирине. Агафья вот-вот готова была броситься на сноху с кулаками. И только строгий взгляд мужа Миколы удерживал ее от этого опасного шага. Все-таки Агафья не выдержала и зло зашипела на Ирину:
— Я вот задам тебе Переяслав.
— О чем там болтает эта старуха? — нахмурился офицер и даже привстал со стула.
— Не сердитесь на нее, господин офицер. Моя мама очень добрая, я ведь говорила вам... — Ирина подошла к Агафье, обняла ее и наклонилась к уху, видимо, желая что-то объяснить свекрови. Но Агафья грубо оттолкнула Ирину от себя.
— Что это ты ерепенишься, старая?! — гаркнул молчавший до этого Микола и, обратившись к офицеру, извиняющимся тоном добавил:
— Не слушайте ее. Она, конечно, мать и ей неприятно, что за дочерью ухаживает человек другой нации и веры. Кушайте лучше, что бог послал.
Офицер немного успокоился и сел за стол. Они о чем-то говорили вполголоса, но беседа явно не клеилась. Немец то и дело холодно поглядывал на Агафью, та хмурилась и отворачивалась от него. Ирина заметно волновалась. Наконец они встали и ушли. Как только за «гостем» закрылась дверь, Агафья набросилась на Миколу.
— Не тебе ли говорила я, старый ты дурень, — кричала Агафья, — что сноху давно надо бы отправить к своим. Теперь вот полюбуйся, что она вытворяет. Уже и немцев в дом начала водить. И до чего же бесстыжая, сатана. Она, верно, и не подумала, что у нее есть муж. Что она скажет, когда вернется с фронта Андрей? Он ее не помилует. Да и я ей, вертихвостке, не спущу: пусть убирается из дому, куда глаза глядят. Наш дом не для фашистов и не для таких, как она. Придет час, задушу ее своими руками.
— Эй, баба, угомонись! — рассердился Микола. — Перестань болтать попусту. Разве людям сейчас до веселья. У снохи, видно, другое на уме, и ты не мешай ей.
