- Меня берут, - скромно сказал Андрей и, заметив хитрую ямку в щеке Басина, остряка, строго свел вместе густые брови. - Женюсь на Алакаевой, которую вы со мной встречали.
Никто не обронил озорного словца, только Лапин метнул из-под хилых усов:
- Хватил высоконько!..
- Ну, детки, я в голубую кровь не верю, - оборвал Андрей.
Израилевич, кривой, черный, один из тех, кого непременно били на погромах, изогнулся в вопросе:
- А что, буржуазная фамилия?.. Я спрашиваю, почему не на рабочей?.. Что?
- Умно выдумано - почему-потому, - засмеялся Андрей.
- В церкви будете окручиваться? Тебе можно, беспартийный.
- Нет. От церкви шарахаюсь.
- Ладно, спроси, братец, спервоначалу невесту.
- Не лезь... Я вас к себе не приглашаю на свадьбу. - Гвоздев пошевелил плечами. - Наше счастье, нам его и праздновать. Потом придете познакомиться.
- Ну, что ж, вали, брат, - протянул руку Басин, забегая вперед острой бородкой. - Вали да чтоб гладко! - Он засмеялся. - Жена - не мышь. Ее не выживешь.
Андрей рассеянно смотрел на них. Его большая фигура была действительно праздничной, размахнувшейся вширь от радости.
- На митинге были вчера?.. Нет?.. Ну-те, ребята. Я малость поговорил.
- Тебе ли молчать!.. Да о чем говорил-то?
- Я им сказал, что они все твердят - мы, мы, - забывая, как в нынешнем году интересы города и деревни сталкиваются. Мне крикнули: Вы, беспартийный, помалкивайте. - Недорого они за партийность спрашивают!.. Я и ответил: Нет, я не партийный, потому что я за партийный билет подороже думаю заплатить, чем вы, наличными. Наличными, говорю, пожалуйте, товар - самого себя выложьте и просите партийный билет. Они, братва, думают, что партия - это домашняя туфля, ковырнул ногой и надел, расположился! Нет, говорю, партия это сапог узкий, капризный, мозоли может натереть, лучше и не надевай, если боишься; партия, говорю я, это самого себя на левую сторону вывернуть, что люблю - разлюбить, что прятал - вынуть, и самое сердце свое наружу вывесить... Так-то я им и сказал, ребята...
- А они что?
- Взвыли... Прощай, чертяги...
Он помахал рукой и швырнул дверью, уходя.
- Надежа-парень, - сказал Басин.
--------------
День свадьбы и переезда Андрея в квартиру Птиченьки приближался.
Она перестала ходить на службу, только не сняла своего черного вдовьего платья, - другого не было.
Кирик получал молоко и озорничал.
Вместе с успокоением к Екатерине Владимировне вернулись живость движений и стройный образ мышления.
