Андрей тряс над ней руками, повторял:
- Падаль... падаль...
Валил дым из плиты.
Екатерина Владимировна плакала.
- Катерина, что ты сделала?..
- Господи, господи!.. - сказала она.
- Господи тебя этому научил?.. Припрячь его... подлая.
Долбящий звук, один-одинешенек, тянулся в горле Андрея, как нудная дождевая струя в жолобе.
--------------
Андрей два дня не возвращался домой.
Две ночи прикидывалась тихоней его несмятая постель.
Два вечера под-ряд Кирик молился за дядю Андрея.
На третий день Андрей вернулся, сел за стол, молча положил жилистые руки на белые незарисованные листы.
--------------
Андрей ударил кулаком по столу. Тюкнулся тонконогий столик, скакнула вазочка и упала. Наклонился, медленно поднимал осколки.
- Катина вазочка. Жаль.
--------------
Екатерина Владимировна спала.
Андрей рассматривал.
Размякло все лицо, бежало беспорядочно во все стороны, уже ничто не сдерживало его черты.
Так тесно были сжаты ресницы, что взгляд казался несуществующим.
И губы, открытые...
Не было Птиченьки, не было Екатерины Владимировны.
Горько, но умудренно вздымалась глубина Андрея.
Чужое, непобежденное и уже несоблазняющее лежало перед ним тело.
Андрей пошел к дверям.
Зашелестел простыней Кирик.
Лежал на животе, вдавив личико в теплую подушку.
Ножонка свисала.
Взял ее Андрей, подержал в руке, согрел, покрыл.
- Киринька...
Не отвечал, спал.
- Нет, Киринька... неужели, нет, не поймет? И не пойдет рядом?
Пошевелился, забормотал во сне...
Андрей вышел на цыпочках.
В кармане зашелестело письмо.
Любезный Андрей. Кланяемся тебе низко, Семен, Гаврила, а еще кланяются Иван Прокофьев и все Заханские. Ты просил писать, так что сообщаем, приезжали к нам из Политпросвета, относительно земли и прочего было разъяснение. Урожай ничего, подходящий, думаем притти с властью в согласие. Приезжай, однако, с мыльным камнем, солью. Еще кланяемся тебе
Семен и Гаврила.
А когда вышел на улицу, сразу вспомнил: 25 октября - 7 ноября сегодня.
И по всему телу сверху донизу потекли светлые мурашки. Праздник пролетарский! Выйдет на улицу весь пролетариат. Можно будет кинуться к нему и в его разверстые мощные колени головой уткнуться, ничего, кроме родных песен, не слышать.
Андрей поднял глаза - хлестало навстречу красное пятно - флаг.
Уже двигались колонны людей с плакатами.
Слабость, детскую беспомощность в ногах и в глазах ощутил Андрей, протиснулся быстрее в толпу, взял кого-то под руку.
Шли спаянной шеренгой...
