Здешние мужчины — гораздо женственнее наших. На земной лад — очень женственны, одно это у многих землян вызывает омерзение. Из-за мягкого очерка лица, больших глаз, чистой линии подбородка, у всех, вне зависимости от местной расы, как у земных женщин; правда, у отчаянных местных мачо с возрастом лицо грубеет, но ненамного. Из-за того, что на их телах фактически нет растительности, а на лицах её нет в принципе. Гнусно было, когда весь мой волосяной покров выжигали лазером, зато теперь я гладкий, как младенец — первого работавшего здесь этнографа убили от ужаса перед его щетиной: приняли за злого духа. Ещё из-за того, что их подросткам и юношам нравятся косы, ожерелья, браслеты, из-за того, что местная аристократия следит за руками, как может, и показывает холеные пальцы, как земные манерные дамочки. Из-за подчёркнуто небрежных поз, кошачьей лени и расслабленности движений в покое — и пружинной собранности в минуту опасности, опять-таки, кошачьей. Из-за балетной какой-то пластики, чужого строения скелета и мускулатуры, чужого строения суставов… Человеческие мужчины движутся гораздо более угловато, резче — особенно демонстрируя силу. Боюсь, что в толпе буду выглядеть, как танк на городской улице…
Внешность аборигенов обманывает дилетантов. Мы все мыслим стереотипами; наши стереотипы, прихваченные с Земли, могут определить юного местного аристократика, как "жеманного хлыща", он кажется слабым и зависимым — если не приглядываться. Землян несет, они могут почувствовать себя королями в этой "стране слепых", стране хлюпиков — и это их последняя иллюзия в жизни.
Мне никогда не подделать жаркий огонёк, горящий в глазах любого аборигена, эту искорку в их душах, которая при виде крови разгорается в полыхающий костер. В меня вцементирован ограничитель внутривидовой агрессии, я не могу убить человека, не перешагнув через высоченный внутренний барьер — у здешних, похоже, этот ограничитель отсутствует в принципе. Как факт. Любил-убил. Господь наш Иисус до этого мира не добрался — а буде добрался бы, вероятно, был бы тут крайне непопулярен. Другие представления о гуманизме.
Перед самым отлетом случайно слышал, как мама говорила по телефону приятельнице: "Коля исследует цивилизацию гермафродитов", — с легким презрением к самому факту существования гермафродитов, ничтожных созданий. Ей простительно, она химик. На самом деле, Коля — я — прилетел сюда, чтобы исследовать цивилизацию боевых гермафродитов. Отнюдь не бабочек. Гермафродитов — прирождённых убийц. Гермафродитов с Нги-Унг-Лян, мира, опровергающего теорию эволюционистов о невозможности существования биологической системы такого типа, не вырождающейся через несколько поколений.
