Чарльз тем временем закончил письмо к Грэму и принялся читать вслух:
Мой дорогой Грэм,
Во-первых, примите мои соболезнования по поводу гибели Ваших приемных родителей, мистера и миссис Крекнелл. Должно быть, их смерть Вас опустошила. А последовавшая затем новость о том, что Вы не их кровь и плоть, наверняка причинила Вам новую острейшую боль.
Камилла, Ваша матушка, и я будем страшно рады повидаться с Вами.
– Страшно рады? – переспросила Камилла.
– Ну, я буду страшно рад повидать моего сына, – сказал Чарльз, внезапно рассердившись.
– Я не сомневаюсь в твоих чувствах, дорогой, – в голосе Камиллы послышались слезы, – но я сомневаюсь в форме выражения. «Страшно» звучит неуместно, нельзя ли выбросить «страшно»?
– Ты придираешься к грамматике, потому что хочешь отвлечь меня от того гнуснейшего факта, что ты сорок один год держала существование Грэма в секрете. Сорок один год лжи!
Лео подполз к Камилле и положил ей на колени свою большую голову. Камилла машинально принялась искать у него блох.
– Читай дальше, – сказала она. – Обещаю не перебивать.
Но Чарльз еще не остыл.
– Я тебя бесконечно люблю. Но я не стану выслушивать наставления по части английского языка от человека, который сдал только один базовый экзамен.
– Твоя первая жена и того не сдала! – завопила Камилла. – Все ее школьные достижения – это грамота за самую чистенькую морскую свинку.
Из‑за стены раздался крик Тони Тредголда:
– Морские свинки – жуткие засранцы! Их не так‑то просто содержать в чистоте.
Ругаться Чарльз и Камилла продолжили уже на пониженных тонах.
– Я закончил Кембридж! – сказал Чарльз. – У меня диплом!
Камилла высморкалась в уголок кухонного полотенца и сказала:
– Ты пишешь нашему сыну, я не могу не принять участия.
– Что ты хочешь добавить? – спросил Чарльз, занося ручку над новым листом писчей бумаги.
– Дорогой Грэм, – принялась диктовать Камилла. – Так горько было узнать о кончине твоих приемных родителей. Было бы славно встретиться с тобой, если ты сможешь к нам подъехать.
– «Подъехать!» – фыркнул Чарльз. – Будто он чертов таксист.
– А может, он и есть таксист, почем ты знаешь.
Камилла еще не забыла замечание о базовом экзамене. «Да стоило мне только захотеть, я бы легко поступила в университет», – ожесточенно подумала она. Но тусоваться с толпой гомонливых студентов – это совсем не ее стиль. Ни в Кембридже, ни в Оксфорде не держали конюшен и не практиковали охоту.
– Ладно, просто напиши ему, чтобы обратился за разовым пропуском, – сказала Камилла. – Я иду спать. Тоска! Фредди!
