Вот почему перед каждым революционером, перед каждым рабочим и крестьянином, стремящимся строить социализм и сознательно бороться за него, стоит задача преодоления житейских обывательских представлений о революции. А ведь миновало уже десятилетие революции и вырастают поколения, для которых бытовой предпосылкой является: советская конституция, наше законодательство, определенное соотношение коммунистической партии, профсоюзов и органов соввласти, для которых социализм это «нечто хорошее», капитализм — «нечто плохое».
Говорить не приходится, что все это — производное от успехов революции и предпосылки ее победы. Но переходя из одной стадии в другую, социалистическая революция делается все противоречивее и сложнее. Не замеченное Лелевичем значение книги тов. Фурманова состоит в том, что она помогает нам в срывании всех и всяческих обывательских масок с нашей революционной действительности, в раскрытии ее подлинной глубокой сущности.
И по мере того как революция будет во времени отодвигаться, эта книга будет для новых поколений приобретать все большее и большее значение, даже и после того как ее богатейший историко-фактический материал, будет исчерпан в истории Октября. Любопытно также то содержание, которое вкладывает Лелевич в признание социально-психологической ценности книги:
«Словом, исключительная фактическая ценность дневника не подлежит сомнению. Но еще значительнее его социально-психологическая ценность. С обычными для него искренностью, откровенностью и прямотой, Фурманов обрисовал свою политическую и психологическую эволюцию, завершившуюся его приходом в ряды большевистской партии. Даже индивидуальный путь такого человека, как Дмитрий Фурманов, к большевизму заслуживает внимания. Но ведь путь к большевизму Фурманова — не только его личный путь, это — также дорога целого поколения, целого социального пласта. Раскрывая одну из важнейших страниц своей биографии, Фурманов раскрывает тем самым страницу биографии ряда своих современников. И если сам он представляет собой резко выдающуюся историческую фигуру, то ведь это означает, что характерные черты родственного ему социального слоя проявились в нем с особой силой».
И как бы уточняя все сказанное, Лелевич кончает книгу следующими словами:
«Одни из этих „переходников“ так и остались „лишенными классового костяка“ и либо отошли от революции, либо остались более или менее близкими попутчиками ее. Другие крепко спаялись с пролетарскими массами, выварились в большевистском котле, стали трудовыми бойцами „батальонов рабочего класса“. Вторая дорога и была дорогой Фурманова.
