Феничка любила деревню и охотно вернулась бы туда обратно.
«Ах! Хорошо было в деревне! Не то, что здесь. И кабы не „ангелочек милый“, кажись, вольной птицей полетела бы назад, — мысленно говорила Феничка, грустно улыбаясь своими свежими румяными губками».
— «Не шей ты мне, матушка, новый сарафан»… — поет, заливается Феничка, стоя на широком подоконнике, и усиленно трет намыленной мочалкой оконные стекла. Голосок у неё свежий и звонкий, точно серебряный колокольчик.
Внизу на улице останавливаются прохожие, и чиновник с портфелем, какие-то две барышни с папками для нот и маляр с ведерком и кистью.
— Знатный голосина! — восторгается маляр.
— Какая прелесть! — говорит одна барышня другой. — И голосок очаровательный, и сама хорошенькая.
Феничка не может слышать этих лестных мнений о себе. Она стоит в окне на высоте нескольких саженей от земли. Но по обращенным к ней лицам она догадывается о произведенном ею выгодном впечатлении. И общее восхищение ей льстить. Она заливается жаворонком на всю улицу. Волны весеннего воздуха бьют ей в лицо. Легкий ветерок ласкает загорелое лицо и шею, треплет природные завитки русых волос. Песня сменяет песню. Теперь из груди Фенички льется любимый ею мотив песни «Хаз-Булат» к словам, придуманным ею самой.
…«Скучно мне в городе, скучно, а в деревне у нас воля да простор… Ай лю-ли, волюшка да, ай лю-ли, простор»…
Внизу публика все прибывает. Толпа увеличивается, растет. Неожиданно раздаются аплодисменты.
— Браво, девушка, браво!
Феничка улыбается. Необузданное веселье охватывает ее. Приятно производить такое впечатление. Когда она певала на посиделках в деревне, её голос заглушал все остальные голоса. Недаром ее и прозывали у них в Таисовке: «Феничка-певунья». Но там-то ведь деревня, там она, Феничка, своя, а здесь не «мужики неотесанные», а важные барыни, да господа слушают ее. Вот генерал остановился на тротуаре под руку с дамой и тоже улыбается ей… Хорошо!.. Соловьем поет Феничка. Вся порозовела, глаза блестят… Ушли, уплыли из вида высокие дома с железными крышами; затихли, не слышны Феничке больше звонки трамваев и гудки автомобилей… Шумный большой город исчез. Перед мысленным взором Фенички встает родная Таисовка, золотые, наливающиеся колосьями поля, запах сена и ржи, такой знакомый, такой любимый, пестрые сарафаны подруг и сверкающие на солнце лезвия серпов… И сама она, рядом с черненькой Анютой, названной сестрой, румяная, счастливая, свободная, далекая от этих суровых, серых институтских стен. Как легко дышится на свободе, как вольно и сладко поется!
