– Не могу, ей-богу, не могу!
А чего не может, не объяснял. Когда первая волна восторга слегка схлынула, Жиль де Ре поднял мучивший его вопрос:
– В лагере все хорошо, а вот как будет в бою?
– Барон, вы думаете, она струсит?
Конечно, ожидать от молоденькой девчонки, даже если это Дева, что не крикнет «ой, мамочка!» и не бросится бежать, тяжело, но всем верилось, что и в бою Дева окажется на высоте. Барон помотал головой:
– Не струсит, я ее знаю, упрямая и твердая. Вот этого и боюсь.
– Чего?
– Что полезет вперед под стрелы и снаряды! И что убьют в первом же бою!
Мгновенно стало тихо, даже слышно потрескивание светильников. Кажется, в этот миг умудренные военным опытом капитаны осознали, что годоны не французы, им увещевания Девы не нужны. Что будет, если она действительно пострадает?!
Первым опомнился Ла Гир, привычно чертыхнувшись, он тут же перекрестился и объявил:
– Ее нельзя допускать на поле боя!
– И как вы это собираетесь делать? Неужели думаете, что Деву можно заставить сидеть в палатке, пока вы будете биться?
– Нет, конечно. – Рука Этьена полезла в затылок. Остальные тоже задумались. Теперь выход предложил Дюнуа, прибывший из осажденного Орлеана в предыдущий день:
– Хоть это и грех, но придется обмануть.
– Кого?
– Деву, а заодно и годонов.
– Как это?
Капитан сделал знак, и головы боевых капитанов склонились над столом, где он принялся что-то рисовать прямо на деревянной поверхности стола. Немного погодя Ла Гир помотал головой:
– Нечестно это, но другого выхода нет. Пусть и правда сидит в Орлеане, пока мы его освобождать будем. Зато солдаты будут знать, что Дева там, значит, надо стараться.
Все согласились, что именем Девы поднять солдат на штурм укреплений годонов будет нетрудно.
Перед тем как всем разойтись, Ла Гир строго предупредил:
– Только молчок! Чтоб ни-ни!
При этом он особо выразительно смотрел на Жиля де Ре. Барон и сам понял, что, чтобы не лгать Деве, придется держаться от нее подальше. Сказать неправду, глядя в эти черные глаза, он никак не мог.
Капитаны были горды своим решением и своей договоренностью, теперь самым главным казалось спасти Деву, и как ни пытался барон де Ре объяснить, что сама Жанна такого не приемлет, не получилось.
Закончились последние приготовления, собранная в Блуа армия была очень внушительной и горела желанием скорее расправиться с годонами и освободить Орлеан. Пришло время выступать.
Впереди войска с хоругвями и пением шли священники, распевая гимны. За ними ехала Жанна в полном рыцарском облачении, потом тянулись солдаты и огромный обоз. Жители Блуа махали руками вслед необычному полководцу и ее армии, женщины и мужчины качали головами: ну и военачальник, совсем девчонка…
