— Ты уложил его наповал, — сказал Хинч, глядя на Хауленда. Кровь начала вытекать из-под тела бухгалтера на винил. — Надо сматываться, Фур. — Он уложил в сумку все деньги вплоть до монет и застегнул «молнию».
— Я сам скажу, когда сматываться. — Фуриа огляделся вокруг, словно у них было полно времени. — Ладно, уходим.
Он двинулся к двери. Хинч замешкался, как будто ему не хотелось покидать Хауленда.
— Он спросил, где веревка. — Усмехаясь, Хинч демонстрировал дырку на месте двух передних зубов. На нем были черная кожаная куртка, черные джинсы и голубые кроссовки. Рыжеватые волосы спускались до плеч. Маленькие серые глазки со странными розоватыми белками поблескивали по обеим сторонам сломанного во время занятий боксом носа. — Мы забыли и кляп.
— Хинч!
— Иду, Фур. — Хинч с довольным видом вышел следом за Фуриа.
— Так я и знала, — сказала Голди, когда Хинч разворачивал «крайслер».
— Что ты знала? — Фуриа держал сумку с деньгами на коленях, как ребенка.
— Я слышала выстрелы. Ты убил его.
— Да, убил.
— Глупо.
Полуобернувшись, Фуриа ударил ее по лицу левой рукой.
— Мне тоже не по душе дерзкие шлюшки, — с одобрением сказал Хинч и поехал наискосок через стоянку, не включая фар. Перед поворотом он затормозил. — Куда ехать дальше, Фур?
— Через мост к транспортной развязке.
Хинч свернул налево и зажег фары. Дорога была пуста, и он придерживался скромных тридцати миль в час.
— Ты сама на это напросилась, — сказал Фуриа.
Из курносого носа Голди текла струйка крови. Она приложила к нему платок.
— Тебе пора научиться следить за своим языком, когда говоришь со мной, — продолжал Фуриа.
Хинч одобрительно кивнул.
— Зачем тебе было его убивать? — отозвалась Голди. Фуриа по-своему извинился, и они оба, в отличие от Хинча, это понимали. — Неужели из-за его доли?
— Лучше не оставлять свидетелей. Хауленд наверняка не болтал о нашей сделке. Хинч и я были в перчатках, а пушку я выброшу, как только мы раздобудем другую. Эти три пули нам никогда не пришьют, Голди. Я даже подобрал гильзы. Тебе не о чем беспокоиться.
— Я не люблю убийств.
— Заткни пасть, сучка, — сказал Хинч.
— Заткни свою, — прикрикнул на него Фуриа. — Мы с Голди сами разберемся. И не обзывай ее больше, понятно?
Хинч промолчал.
— Из-за его доли, Голди? — продолжал Фуриа. — А еще проторчала год в колледже! — Он говорил как добрый учитель. — Я даже школу не закончил и то знаю, что лучше делить на троих, чем на четверых. Его доля дает нам лишние шесть штук.
