Она вернула Уинстону кольцо. Они больше не помолвлены — обстоятельство, от которого она испытывала как страх, так и облегчение. Страх, потому что Мег связывала слишком много надежд с предстоящей свадьбой, которая стала бы фундаментом для ее новой жизни, той жизни, о какой она всегда мечтала. Облегчение, потому что, если говорить по совести, Мег не могла представить, что проведет всю свою жизнь с Уинстоном Кентом Третьим — будет заниматься с ним любовью, воспитывать вместе с ним детей…
Естественным образом ее мысли сбились на Джека. Он был ее прошлым. Будет ли он также и ее будущим? Предназначено ли ей судьбой… роком повторить ужасный пример матери: привязанность к мужчине, который мог принести лишь сердечную боль.
Мег мысленно одернула себя. Нет. Невозможно больше не принимать во внимание нежданное наследство.
И все-таки нельзя забывать инстинктивное чувство самосохранения, побудившее ее некогда уйти от Джека.
Два года назад смысл ее поступка казался таким очевидным. Теперь она запуталась в вопросах. Но вместе с путаницей пришла и надежда — то, чего в пору развода не было и в помине.
А с надеждой жить приятно. Страшновато, но приятно.
При мыслях о Джеке беспокойство возросло: потребность ее тела в нем была такой глубокой, что Мег чувствовала, будто за два года разлуки лишилась части себя самой.
Завтра к берегу причалит паром, и они разойдутся каждый в свою сторону: она с дочерьми уедет на Лонг-Айленд, а Джек — в Итаку, где поселится в дивном старом викторианском доме.
Однако пока они все еще вместе на острове посреди залива. И она поддалась порыву — спустилась двадцать минут тому назад в гостиную и… обнаружила пустой диван. Она осталась дожидаться Джека. Словно девственница — в длинной ночной сорочке из фланели. Девственница, предназначенная в жертву.
Мег не сдержала нервного смеха, прозвучавшего неестественно громко в тихой темной комнате. Она лежала, прислушиваясь к собственному телу, к учащенному биению пульса, к бурному колыханию груди, затвердевших сосков которой касалась мягкая фланелевая ткань.
Мег вздрогнула, когда со скрипом открылась входная дверь, впустив в гостиную холодный, пахнущий морем ветер. Лунный свет на несколько секунд обрисовал контуры тела Джека — прежде, чем дверь закрылась и Мег вновь поглотил чернильный мрак. С медленной осторожностью Джек пробирался к дивану. Она знала, что он чувствует ее присутствие.
Мег ощущала его совсем рядом, тщетно напрягая глаза. Теплое дыхание Джека достигло ее кожи, когда он склонился ниже. Холодные пальцы коснулись ее лица, скользнули по ее бровям, носу и рту. Она приоткрыла губы, и Джек провел по ним кончиками пальцев — едва ощутимая ласка, давшая ей почувствовать запах и вкус его кожи.
