Когда вошедший увидел моего спутника, его серые глаза заглянули в голубые, они передали друг другу едва уловимый знак, и моряк присоединился к нам.
— Я уверен, что вы знаете мою матушку, — сказал он, чтобы начать разговор. Робсон поддержал знакомство, хотя я готов был поклясться, что он никогда раньше не видел этого человека, и мы втроем перешли во внутреннюю комнату, чтобы съесть свой завтрак, который появился в ответ на громко отданный приказ нашего нового знакомого.
Без всяких преамбул он спросил, что нам нужно, и Робсон отвечал ему с той же готовностью.
— Я хочу покинуть страну возможно незаметнее, — сказал он. Наш новый друг отнесся к этому так, как будто это было самым обычным делом, когда человек без багажа хочет уехать подобным образом.
— Я отплываю сегодня в девять утра, иду на Золотой берег, в Луанду. Наш корабль, конечно, не похож на «Кьюнард», но мы будем рады, если вы отправитесь с нами. Однако вы не можете ехать в этой одежде, она лишь привлечет внимание толпы, чего, как я понимаю, вам не следует делать.
Он высунул голову через полуоткрытую дверь, отделявшую зал от подсобного помещения, и в ответ на его зов появился маленький толстый человек с белыми бакенбардами. После небольшого совещания незнакомец охотно согласился помочь. Очень быстро появился дешевый поношенный костюм из саржи и фуражка, которые, по заверению моряка, вполне соответствовали костюму стюарда, в качестве которого Питеру Робсону предлагалось уйти в море.
Покинув гостиницу, ставшую такой гостеприимной по воле таинственного Братства, мы направились к докам и, пройдя через путаницу подъездных путей, кранов и заливов, образующих местный пейзаж, мы прибыли на корабль нашего товарища, оказавшийся старой ржавой посудиной с грязно-белыми надстройками на верхней палубе.
В сопровождении капитана мы прошли в его каюту, являвшую разительный контраст с внешним видом корабля: массивный стол с настольной лампой, копия с этюда А. Дюрера «Молящиеся руки», солидная полка с книгами, а также ощутимый даже сквозь всепроникающий аромат крепкого табака острый пряный запах, навсегда остающийся в том месте, где регулярно курят ладан. Я стал изучать заголовки книг, так как они говорят о человеке больше, чем что бы то ни было другое. «Разоблаченная Изида» соседствовала с «Созидающей эволюцией» и двумя томами «Истории магии» Элифаса Леви.
На обратном пути в Хиндхед я много думал о той странной стороне жизни, с которой мне пришлось соприкоснуться.
