— Когда я его увидел в первый раз, он был в амбулатории, — ответил я, искренне надеясь, что Тавернер не потребует больше никакой информации о местопребывании Виннингтона. — Он последовал за мной в свою комнату, и я уговорил его вернуться в свое тело.
Тавернер посмотрел на меня с подозрением.
— Я полагаю, вы приняли предварительные меры предосторожности, чтобы убедиться, что тот, кого вы удержали, был именно Виннингтон!
— Бог мой, Тавернер, существует возможность?..
— Давайте поднимемся и посмотрим на него, тогда я смогу сказать вам.
Виннингтон лежал, освещенный только светом ночника, и хотя и повернул голову при нашем появлении, но ничего не сказал. Тавернер подошел к кровати и зажег лампу для чтения, стоявшую на ночном столике. Виннингтон отвернулся от внезапного яркого света и что-то прорычал, но Тавернер направил свет прямо ему в глаза, внимательно за ним наблюдая, и к моему удивлению, зрачки не реагировали.
— Я этого опасался, — сказал Тавернер.
— Что-то не так? — спросил я с волнением. — Он кажется вполне здоровым.
— Все не так, мой милый, — ответил Тавернер. — Я уверен, вы делали лучшее из того, что могли сделать, но вы не обладаете достаточными знаниями. Пока вы не будете до конца понимать эти вещи, лучше положиться на естественный ход событий.
— Но… но… он жив, — воскликнул я, сбитый с толку.
— Оно живо, — поправил Тавернер. — Это не Виннингтон, да будет вам известно.
— Тогда кто же это может быть? По-моему, он похож на него.
— Это мы и должны попытаться выяснить. Кто вы? — продолжал он, повысив голос и обращаясь к человеку, лежавшему на кровати.
— Вам это прекрасно известно, черт побери, — услышали мы хриплый шепот.
— Боюсь, что нет, — ответил Тавернер. — Я прошу вас сказать мне это.
— Почему, В… — начал я, но Тавернер быстро закрыл мне рот рукой.
— Не валяйте дурака, вы и без того достаточно натворили, оно ни в коем случае не должно знать настоящего имени.
Потом, опять повернувшись к больному, он повторил вопрос.
— Джон Беллами, — услышали мы угрюмый голос.
Тавернер кивнул и вывел меня из комнаты.
— Беллами? — спросил он. — Это имя человека, который снял дом Хершмэна. У Виннингтона было с ним что-то общее?
— Послушайте, Тавернер, — сказал я. — Я должен рассказать вам нечто такое, что мне хотелось бы скрыть от вас. У Виннингтона была навязчивая идея относительно жены Беллами и, по-видимому, он предавался мечтам и строил воздушные замки, пока в своем подсознании не заменил собой Беллами.
