Здесь стреляют только в спину | страница 73



– Ты неподражаема, Дарья. Не спуск, а симфония...

* * *

Нить оврага стремилась к бесконечности, мой желудок – к горлу, а всё вместе – к логическому завершению. Я задыхалась. Кислород в «баллоне» кончился – решительно, в глазах вертелась карусель – пестрая, как гавайская рубаха. Где у нас тропа, а где стены, я уже не различала – штормило страшно. Борька обогнал меня, как стоячую.

– Прошу тебя... – прохрипел он, – в час розовый, Дарья... Прибавь ходу, эти ублюдки слетятся ко взрыву вертолета, как шакалы на наши с тобой трупы...

– Не могу, Боренька, я сейчас ласты заверну... – изнемогала я, молотя руками по воздуху.

– Ну, смотри... – безжалостно пыхтел Борька. – Жить захочешь – побежишь. И учти, мы не оглядываемся...

И с ревом ушел в отрыв. И не оглянулся посмотреть... Я осталась одна. Вписалась в одну излучину, другую. И, не справившись с управлением, влетела в густую крапиву. По инерции пробороздила ее насквозь, проехалась по глинистому обрыву, упала. Больно как, мамочки... В голове стучало, как в крупнокалиберном пулемете. Я пыталась подняться, но не могла.

– Подождите, не убегайте... – шептала я. – Побойтесь бога, вы что, у меня же груз...

Ага, дождешься от них понимания. Никакой логики. Я оперлась на больную руку, позабыв, что она больная. Боль зажглась, словно нож всадили и провернули. Локоть надломился, рука скользнула с бугра, и я упала лицом в молодые росточки крапивы. Самое жгучее, что можно представить! И куда все подевалось – кессонная болезнь прошла, боль в голове потухла... Я чувствовала себя прекрасно – насколько это можно при горящем лице. Тут и дошло: ты одна, совсем одна... Опять одна!!! Лицо пылало, да и шут с ним, красота – удел избранных, а мертвая красота – вообще не по мне. Догоняй своих!

Я подскочила – как лопатой огрели. Но даже разогнаться не успела. Зашуршало везде – сзади, спереди. Хлынула глина с обрыва. Двое в черном, в плотных шапочках ловко съехали вниз, перебирая ногами. Класс, машинально оценила я. Вот у кого надо брать уроки. Задний приземлился не совсем удачно – на руки; у первого получилось изящнее. Он шлепнулся на пятки и щегольским движением скинул с плеча автомат.

– Опаньки, курочка... А ну, засни.

Как бы не так. Я уже была научена – сопротивляться нужно до последнего. Стаскивать автомат? Прихлопнут. Болтается где-то там, и ладно. Исполненная злобы, я метнулась («альпинист» с ухмылкой заступил дорогу), выругалась матом и полезла на противоположный склон – пусть снимают. Стена почти отвесная; я поднялась на полметра и завязла. Камни катились мне навстречу, я сползала вместе с верхним слоем глины, но, закусив губу, с упорством, достойным лучшего применения, опять карабкалась. И опять сползала. И опять карабкалась. На что рассчитывала – кто бы объяснил. Полный ералаш в голове.