Вертолет продолжал висеть, пока мы спускались. Серебристое брюхо мерно покачивалось, застывая в точках экстремума. Когда мы ступили к подножию, он взмыл, поболтался в воздухе и отвалил за бугор. Мы остались одни в мрачном ущелье. Метрах в сорока – каменистая площадка, подходящая для посадки аппарата, заросли кустарника; выше – ели, пихты, голая гряда.
Помечтать о будущем не дали. Едва унялось дребезжание, образовалось новое – помощнее.
– Вот оно, – сказал Сташевич, снимая с плеча «Каштан». – За нами летят. Не нравится мне это, коллеги. Задницей чую.
От волнения он даже хрипеть перестал. Говорил звонко, с тремором.
– Да иди ты в задницу со своей задницей! – взвизгнула Невзгода. – Нравится ему, не нравится...
Сташевич лихорадочно вертел головой.
– Я в кустах, если что. А вы не маячьте, как бельмо, рассоситесь.
События неслись, обгоняя логику. Очередное брюхо – внушительнее первого, со спонсонами для посадки на воду – выкатилось из-за обрыва, как солнышко, подалось вниз, на площадку. В ином месте оно бы не село. Волна воздуха взбудоражила ущелье: разметалась трава, затряслись кусты, и к внутреннему холоду добавился внешний – мурашки поползли по коже...
Вертолет сел, как балерина из фуэтэ – мягко. В проеме образовался человек; дружелюбно, с улыбкой на губах, поманил рукой. Осанка ровная, неломающаяся. Во что одет, не понять. А за ним в салоне еще несколько голов – торчат, как штакетины из ограды.
– У них оружие! – выкрикнул из кустов Сташевич. – Осторожнее!
– Ну что, пойдем? – Борька задумчиво почесал переносицу, шагнул осторожно – не в трясину ли?
– О чем тут думать, пойдем! – Невзгода тоже тронулась с места.
– А я, пожалуй, повременю... – Турченко шагнул в сторону, сунул руку в карман.
Наши колебания не остались незамеченными. Ждать, пока мы раскачаемся, не стали. По склону рубанула длинная очередь. Покатились мелкие камни...
– Ко мне! – громыхнул человек в дверях. – Шаг в сторону – стреляем на поражение!
Не уйди Сташевич «по нужде», каюк бы нам обеспечили. Пока мы судорожно открывали рты, за нашими спинами отрывисто застучал «Каштан». Тут и началось светопреставление! Автомат строчил безостановочно, короткими очередями. Пули стучали по железу вертолета. Человек на подножке не остался в долгу – ответил с одной руки, без упора. Разброс пуль – словно рукой швырял. Но мы уже разлетались кто куда. Я визжала, плевалась словами, которые никогда не входили в мой лексикон, зарывалась лицом в лопухи... Наши парни оказались не промах – тоже открыли огонь. Но и с вертолета стоящему на подножке пришла подмога: одновременно забили несколько стволов.
