– Ну, вот еще выдумала, Дашка, кончай реветь... – Он попытался по-отечески пристроить мою голову себе на плечо, и отчасти у него это получилось. – Нормально все. Одним – кончина, другим – неплохие шансы. Представляешь, ни уколов, ни порезов, ни кровоподтеков на теле Боголюбова нет. Если не считать, что все его тело – огромный синяк.
– Борька, – всхлипнула я, – скажи, что это не ты сделал. Ведь должна я верить людям?
– Хорошо, подруга, – серьезно сказал Борька. – Это не я. Легче тебе от моих слов?
– Нет... Но кто-то ведь его убил, скажи? Не так умирают от инфаркта. И от инсульта умирают не так. Они не бывают похожими на синяк...
Дальше я замолчала, потому что стали собираться люди. Потекли версии, фантазии, ложные воспоминания. Усольцев припомнил, как ночью слышал подозрительные голоса – якобы говорили тихо, но возбужденно. Глаза при этом он открыть не догадался. Сташевич уверял, что кряхтел встающий человек и хрустел бурелом в стороне от лагеря. А Невзгоде вдруг пришло в голову, будто не было дневального у костра: посреди ночи она приподнялась, но костер горел, а в памяти возникла фраза майора о том, что он будет дежурить первым, так что она без всякой тревоги уснула. А дальше было интереснее. Липкин объявил, что хватит мягкотелости, шутки кончились, пришла пора выворачивать карманы. К черту ложную гордость! А кто не согласен, тот подвергнется обструкции и будет выбираться из тайги в одиночку. Ага, подумала я, выдал мою идею за свою. «Выбор за вами, коллеги, – завис он над душой, угрожающе клацнув затвором «Каштана». – Прошу предъявить личные вещи. Всё на землю – шифры, коды, яды, спутниковые телефоны!» – «И правильно! – возбужденно воскликнул Усольцев, вздымая ствол. – Хватит корчить из себя неприкасаемых! Мешки наизнанку, одежду к осмотру! И бабы тоже».
Не у одной меня нервишки пошаливали. Ничего доброго мы, понятно, не нашли. Мужики обшаривали друг друга, я – Невзгоду, Невзгода – меня. Шерстили подкладки, сапоги, головные уборы. Вещевые мешки прощупывали несколько раз, отыскивая потайные карманы. С подозрением осматривали оружие – на чем и «отшутился» Турченко: дескать, в российском оружии и булавку не спрячешь, а вот во французском автомате «FAMAS» в районе курка имеется глубокий тайничок, о назначении которого никто не знает, но французские солдаты успешно прячут в нем сникерсы и презервативы.
– Ну вот, – невесело подвел итоги Липкин, – теперь мы твердо знаем, что от неизвестного яда не помрем. И спутниковой игрушкой не побалуемся. Остается надеяться на спасательную группу.
