— Я ничего тут не трогала, — сказала Глэдис, продолжая стоять у двери.
— Да, здесь гораздо уютней, чем там, откуда я тебя не так давно вывез, — заметил Ларсон, внимательно рассматривая фотографию отца Глэдис, сделанную несколько лет назад.
Ларсон продолжал экскурсию по комнате. Он подошел к книжным полкам, просмотрел книги, потом вернулся к камину и взял в руки мексиканскую статуэтку, которую Глэдис купила когда-то в подарок отцу на день рождения. Ларсон покрутил ее в руках, потом поставил на место и принялся изучать бронзовый подсвечник. Глэдис терпеливо ждала, когда он удовлетворит свое любопытство.
— Если хочешь сделать перестановку или сменить интерьер, пожалуйста. Предоставляю тебе полную свободу действий, — сказал Ларсон.
— Меня вполне устраивает то, что есть, — воскликнула Глэдис удивленно. Что это он выдумывает? Она не собирается ничего тут менять, а модные интерьеры, вроде черных стен или полосатых оконных рам, вообще не для нее. — Модные, вернее модерновые, интерьеры не в моем вкусе. Я бы чувствовала себя неуютно.
Ларсон внимательно выслушал Глэдис и вдруг двинулся прямиком к ней. Может быть, он направляется к двери и собирается уйти? Но нет, остановился, не сводя с нее глаз.
— Насколько я понимаю, ты собираешься уйти? — проговорила она, стараясь оставаться хладнокровной.
— Интересно, ты всегда разговариваешь со мной, сжав руки на груди. Что бы это значило? Психологу не составило бы труда разгадать этот жест.
Он схватил ее за запястья и опустил руки.
— Что ты делаешь?
— Когда ты стоишь так, похоже, что ждешь нападения и готова защищаться. А еще похоже, будто ты стесняешься собственного тела, — заявил Ларсон, усмехаясь.
В его глазах кроме веселого выражения было еще нечто такое, что совсем не понравилось Глэдис. Этого она боялась больше всего.
— Разве я должна тебя опасаться? — спросила она, облизнув пересохшие губы.
Ларсон не успел ответить, как она поспешила продолжить:
— Лично я считаю, что нет. И я вовсе не стыжусь своего тела. Некоторое время назад у меня еще были комплексы, я тогда немного располнела и переживала из-за этого. А сейчас… я… в отличной форме. Правда, изящной и тоненькой я никогда не буду, но это меня мало волнует.
Глэдис говорила, гордо подняв голову, вглядываясь в глаза Ларсона, словно хотела понять, волнует его это или нет.
— Ты меня неправильно поняла. Я-то имел в виду другое. Но, действительно, почему тебя должна волновать твоя фигура? У меня, например, никогда не возникало желания стать маленьким и худеньким.
