– Добрый вечер, Консепсьон… Да пребудет с тобой Господь…
Луис рассказал о нашей встрече. Консепсьон оказалась менее доверчивой, чем он. С иронией она спросила:
– Это правда, Эстебан, что ты боялся приехать к нам?
Ее муж попытался перевести все в шутку:
– С тех пор, как дон Эстебан стал мадридцем, он больше не думает о своих друзьях из провинции. Мне кажется, он попросту забыл о нас!
Консепсьон внимательно посмотрела на меня и отчетливо выговаривая слова произнесла:
– Не думаю… Эстебан не из тех, которые забывают…
Была ли она искренней? Я слишком мало знал женщин, чтобы правильно ответить на этот вопрос. Поэтому я предпочел обратиться к Луису.
– Я больше не живу в Мадриде… С января я в Триане.
– Вот это да!
Не глядя на Консепсьон, я объяснил:
– Я уже не юноша, Луис, а ты ведь знаешь, что одинокий старый зверь всегда возвращается подыхать в места, где родился.
Они оба рассмеялись: Луис - чтобы подтвердить полное доверие моим словам, Консепсьон - чтобы скрыть свое смущение. Она спросила:
– Ты вернулся к матери?
– Да, но только ее уже больше нет с нами…
Перекрестившись, она прошептала:
– Мир праху ее…
Чтобы разрядить сгущавшуюся атмосферу, я добавил:
– Но зато я вновь обрел то, что ближе всего моему сердцу,- Гвадалквивир.
Вальдерес, чтобы сменить тему разговора, обещавшего стать не совсем приятным, торжественно объявил:
– Знаешь, Консепсьон, Эстебан останется у нас на несколько дней. Мы покажем ему все самое интересное, и он, быть может, признает, что Триана - не единственное место на земле, где можно жить.
Несмотря на всю свою выдержку, Консепсьон не смогла полностью скрыть удивления. Я чувствовал, что ее будет гораздо труднее убедить в бескорыстных целях моего визита, чем ее мужа.
Конец вечера прошел спокойно. После ужина, за которым нас обслуживала красивая девушка, которую легче было представить с кастаньетами в руках, чем накрывающую или убирающую со стола, мы перешли к кофе. Когда пришло время ложиться спать, я встал, и Консепсьон вызвалась показан, мне мою комнату.
– Надеюсь, тебе здесь понравится?
– Я не привык к такому уюту, если ты еще помнишь Триану…
Опустив голову, она просто сказала:
– Я не забыла Триану… Спокойной ночи. Эстебан.
– Спокойной ночи, Консепсьон.
Я почувствовал, что она хотела еще что-то сказать, но не решалась. Только выходя из комнаты, она задала вопрос, который ее мучил:
– Эстебан, зачем ты приехал?
Луис, показавшись на пороге, чтобы посмотреть, как я устроился, избавил меня от необходимости солгать ей.
