Агата положила нож на место.
– Что вам угодно?
– Чтобы вы рассказали о смерти Жерома Маниго.
– Я ничего не знаю. Дебора, вторая домработница, пришла и сообщила. Вот и все. Я даже в комнату не заглянула. Ненавижу мертвецов, тем более умерших такой смертью. А теперь оставьте меня в покое. Я и так из-за вас много времени потеряла.
– Эй, принцессочка, поспокойнее! Я здесь не ради собственного удовольствия, а по делам службы. Вы не любили этого Жерома?
– Нет.
– Почему?
– Это вас не касается.
– Очень даже касается! Отвечайте, а то я заберу вас в участок! Ну так как? Почему вы не любили Жерома?
– Потому что вообще все мужчины мне отвратительны. Однако это не повод их убивать, иначе вы давно бы уже отправились на тот свет.
– Нет, ради всего святого! За кого вы себя принимаете?!
Появление дворецкого положило конец их бесплодным пререканиям.
– Неприятности, мадам Агата?
– Да мальчишка этот пристал как банный лист! Он воображает, что может заставить меня сказать то, чего я говорить не намерена, – она пожала плечами и презрительно усмехнулась. – Сопляк еще!
Эдуард улыбнулся:
– Мадам Агата, я всегда знал, что вы очень мудрая женщина.
– Спасибо, господин Эдуард.
У Жиреля складывалось впечатление, что над ним просто-напросто издеваются, а он был не из тех, кто мог спокойно такое перенести. Он застучал ногами по полу, крича:
– Вы, оба! Прекратите вы или нет!? Я предупредил, что если будете продолжать в том же духе, то наживете серьезные неприятности!
Дворецкий, посмотрев на полицейского с плохо скрываемой неприязнью, высокомерно у него спросил:
– Это вы мне говорите?
– Вам и этой женщине, принимающей себя за королеву.
– Она в своем деле и есть королева.
Сердце Агаты растаяло.
– Спасибо, господин Эдуард.
Выведенный из себя, Леон продолжил еще грубее:
– Если вы надеетесь меня таким образом довести до ручки, то вы дали маху!
Эдуард заметил:
– Прошу меня извинить, но господин употребляет выражения, которые режут нам слух. Не правда ли, мадам Агата?
– Совершенно верно.
Жирель встал перед распорядителем.
– Что вы думаете об убийстве Жерома Маниго?
– Очень печальное событие.
– Ну а помимо этого, у вас имеются еще какие-нибудь соображения?
– Нет.
– Значит, одного из ваших хозяев убили, а вам все равно?
– Человек в моем положении не думает, он смотрит и молчит.
– Вы не имеете права молчать, когда речь идет о преступлении!
– Я сам себе судья в вопросах, что я имею право делать, а что нет. Смерть господина Жерома – несчастье, но она не может заставить меня нарушить мой долг слуги дома, слуги, который имеет перед другими преимущество – все видеть, но и обязательно – ничего не говорить.
