Мальчик проснулся и встал на ножки. Бобби отпер дверцы и посадил малыша на заднее сиденье, где тот сразу же свернулся калачиком и засунул в рот большой палец.
– Я сяду сзади, рядом с ним, – сказала Сьюзен.
Через полминуты они двинулись вниз по ухабистой дороге, которая должна была вывести их на шоссе, ведущее к дому. Еще вчера Бобби не мог представить себе ситуации, в которой решился бы проделать этот путь в темноте. Разве что кто-нибудь был бы тяжело болен.
Или убит выстрелом в голову.
Наконец Бобби облегченно вздохнул: под колесами снова было твердое дорожное покрытие и от вероятных спутников убитого полицейского их уже отделяло приличное расстояние. Пока что худшее осталось позади.
Сэмюэл поплыл. Так он называл состояние, когда покидал реальный мир и «уплывал» в непостижимые ни для кого другого мысли. А когда он «вернулся», ни палатки, ни света фонарика уже не было, только темнота кругом.
Сэмюэл не любил темноты. Но, во всяком случае, в темноте хорошо плакать. Никто не увидит, никто не назовет его слюнтяем. Джейкоб уж точно. Сэмюэл опустился на колени, в темноте раздались его всхлипы. Джейкоб никогда не вернется. Он умер. И с этим ничего не поделаешь.
Еще полчаса ему понадобилось, чтобы набраться храбрости, сойти с места и сделать то, что он должен был сделать.
Сквозь ветви он заметил ярко белеющий на земле прямоугольник. Наклонился рассмотреть получше и увидел бумажку, на которой было что-то написано. Сэмюэл любил бумагу, ему нравилось писать, и он сунул ее в карман джинсов.
Ты здесь не для того, чтобы подбирать мусор.
Он знал это и рассердился на себя за то, что так легко отвлекся. Всего через шесть шагов он оказался на поляне. Его брат по-прежнему не двигался.
Сэмюэл встал на колени и положил руку Джейкобу на грудь.
– Мне правда-правда очень жаль, Джейкоб, – сказал он. Затем, подавив рыдание, нагнулся и поцеловал старшего брата на ночь.
Боже мой, я убил человека. Нельзя убить человека и вот так уехать. К тому же это был коп.
«Но я не знал этого, судья, – Бобби представил себе, как он говорит это в зале суда. – Это была самозащита. Он так сильно меня напугал, что я бросился на него, а потом, когда он вытащил пистолет, разве у меня был выбор?»
У него внутри все сжималось при одной мысли о суде. Они ему не поверят, ни за что не поверят. Но они не видели глаз этого человека. Они не слышали, как отреагировал мальчик на звук его голоса. Все совершенно логично, но звучит смехотворно.
