И однако же даже ему было непросто противостоять поднимающемуся в душе порыву.
Он притронулся к застекленной бумаге, словно надеялся проникнуть через стекло — в эту Внутреннюю Туву, оказаться там с Ним и пойти рядом с Ним прямо по воде.
И может быть, смог бы — но тут запел селектор.
— Вас ждут в Кремле на совещании по Ритуалу, — послышался мелодичный девичий голос. — Только вас. Вы уже на десять минут опаздываете.
— Знаю! — буркнул Сисадмин. — Знаю!
Он вышел из кабинета, запер дверь, спрятал ключ и на личном лифте спустился в гараж, где уже стояла под парами служебная «семерка» со стеклами черными, как локон юной чеченки.
Минута — и он уже был в Кремле.
Совещание проходило в одном из потаенных покоев, которые полипами наросли на окаменелой кулуарной кишке. Сисадмин остановился под дверью, никак не мог собраться зайти — все мялся на пороге, прислушиваясь…
— Меньше года осталось… — бубнил кто-то обеспокоенно. — Мы же так народ не можем бросить…
— Что нас в двенадцатом году ждет… — сипел другой.
— Все в неведении… Тревожность растет… — вторил ему третий.
— Ничего… Он все устроит, — уверенно оборвал этот нервный шелест высокий голос. — У него уже готов план. Сейчас и послушаем…
Сисадмин узнал этот голос, и его лоб покрыла испарина. Стиснув зубы, он потянул дверную ручку.
Большой прямоугольный стол был облеплен суровыми людьми со среднестатистическими лицами, в хороших костюмах. Деревянная мимика, волосатые уши, кулаки со стесанными костяшками. Прозрачные глаза с каплей русского серо-голубого — словно благородный отсвет проблесковых маячков.
Топором по березе вытесанные челюсти, белые носки. Очень серьезные люди.
— А вот и вы, Владислав Юрьевич, — холодно улыбнулся Сисадмину Национальный лидер.
— Станислав Юрьевич, — автоматически откликнулся Сисадмин.
— Как вам угодно, — пожал плечами Национальный лидер. — Не будем больше терять времени, у нас у всех тут серьезные дела. С бумагами надо работать. Как вы знаете, меньше чем через год нашей стране предстоит пройти через Ритуал. По вашей просьбе мы долго откладывали обсуждение предстоящего Ритуала, но дальше откладывать нельзя. Мы с коллегами, — он обвел указательным пальцем ближний круг, — заждались ваших мыслей.
— Да, конечно, — кивнул Сисадмин. — Разумеется.
А сам думал о том, насколько же удался ему тувинский шедевр. Он был и ярче, и правдивей, и живей изображенного на нем человека, словно это Национальный лидер был плоской выцветающей от времени репродукцией, а его тувинский портрет — наоборот, оригиналом. Думал так, запрещал себе так думать, и все равно продолжал.
