Мейбл презрительно фыркнула.
— Я категорически отвергаю тот факт, что у меня было лишь четыре мужа. А ты знаешь, что она еще сказала?
Ида посмотрела на Мейбл тяжелым взглядом и принялась за следующее блюдо.
— Она сказала, что сколько я буду жить, столько же мне можно надеяться.
Оуэн поперхнулся и быстро потянулся за стаканом с водой.
— Тебе же восемьдесят один год! Какой дурак тебя захочет?
— Ты просто завидуешь.
— Чему?
— У тебя было только два мужа, а вот Невиль Уолкер в прошлое воскресенье во время мессы делал мне глазки.
Ида разгневанно отвернулась от Мейбл и направилась к другому столу, за которым уже сидели две леди.
Оуэн неприлично громко расхохотался, услышав, как возмущенная Ида пробормотала:
— Ты слепа, как старая крыса, Мейбл. Невиль Уолкер каждое воскресенье подмигивает мне в то время, когда преподобный Ноуленд читает проповедь о телесном грехе.
Оуэн покачал головой и оглядел дворик. Пришли все приглашенные, причем каждый привел еще кучу друзей.
Собрание, организованное тетушкой Верной, имело оглушительный успех. Виолетте придется постараться, чтобы затеять у себя на следующий год нечто подобное. За то время, когда гости начали прибывать, Оуэн видел Надю только дважды, и оба раза она моталась между кухней и буфетом, устроенном в патио. Сейчас он пристально наблюдал за дверью в кухню. Может, пора помочь ей?
Он вошел в кухню и остолбенел. Надя размахивала половником и что-то кричала своей тетке на непонятном языке. А ее мать и другая тетка размахивали ложками и орали в ответ. У Оуэна не было ни малейшего представления о причине разыгравшейся свары, но он возблагодарил судьбу, что ножи на другом конце кухни. Он приблизился к Наде.
— Привет. Поддержка не требуется?
Надя опустила половник и уставилась на женщин.
— Как насчет судейства? — пошутил Оуэн. Надина мать принялась что-то объяснять Оуэну на незнакомом языке.
— По-английски, по-английски, Оленка, русского не учил, — смущенно заулыбался Оуэн.
— Простите, что говорю по-польски, — сказала Оленка, оборачиваясь к дочери. — Оуэн, рассудите нас.
Оуэн растерялся.
— А в чем дело?
Надя закивала головой, вручила Оуэну половник, а затем подняла крышку с огромной кастрюли, булькавшей на плите.
— Скажи-ка нам, здесь достаточно соли?
— Соли? — Он со страхом посмотрел на кастрюлю. — Разве в ней сплошная соль?
— Сначала попробуй! — скомандовала Надя.
Оуэн опять взглянул на кастрюлю, потом на Надю.
— Что, нужно добавить соли? — Он никак не мог уяснить, чего от него хотят, но считал, что критиковать повариху, которую он любит, опасно. А он ее действительно любил.
