«Бордельчик», как они в шутку прозвали это укромное местечко, всегда веселил маркиза кричащими расцветками и неуклюжими, но искренними претензиями на элегантность. Но сегодня ковер «под тигровую шкуру» и пурпурные абажуры неприятно резали глаз.
Вскоре явился и Холбрук. Вир бросил ему шифрованный документ.
– Из сейфа Дугласа. Сегодня он твой.
– Благодарю, милорд. Как всегда, чисто сработано, – заметил агент. – Скопируем в один момент.
Он протянул Виру бокал грушевого бренди[31] – любой фруктовый бренди приводил Холбрука в восторг.
– Я так понимаю, тебя можно поздравить.
Маркиз удержался от замечания, что собеседнику вряд ли пристало поздравлять с супружеством кого бы то ни было, учитывая, что покойная леди Холбрук некогда пырнула мужа ножом.
– Спасибо.
– И что же произошло?
Вир зажег сигарету и затянулся, пожав плечами.
– Не самый лучший случай в безупречной карьере, да? – лениво прокомментировал коллега.
Вир щелчком стряхнул пепел.
– Племянница подозреваемого, не кто-нибудь, – поигрывал Холбрук бахромой вышитой бисером салфетки.
– Моим чарам неведомы исключения, – осушил маркиз бокал. Довольно болтовни. – Кажется, была какая-то родственница, у которой Дуглас останавливался в Лондоне?
– Да, некая миссис Джон Уоттс. Джейкоб-Айленд, Лондон-стрит, – Холбрук обладал великолепной памятью. – Но она давным-давно умерла.
– Благодарю, – поднялся Вир с места. – Провожать не надо.
– Займетесь этим сейчас, сэр? В день вашей свадьбы?
А что еще ему делать сегодня? Поразвлечься со шлюхами? Напиться до чертиков? Накуриться опиума?
– Ну, разумеется, – спокойно ответил маркиз. – Как же еще насладиться этим днем и всем, что он принесет?
* * * * *
– Даже не верится – Пенни собрался жениться, – посмеиваясь, сказала Анжелика Карлайл, подруга Фредди еще с детских лет.
Они пили кофе – привычка, привезенная Анжеликой с континента – в гостиной лондонского дома, некогда принадлежавшего ее матери.
Фредерик неоднократно бывал здесь на чаепитиях и обедах, прочел большую часть книг в библиотеке и регулярно заходил по воскресеньям – этот день недели предназначался исключительно для визитов родни и ближайших друзей. Новая хозяйка уже поговаривала о предполагаемых изменениях в интерьере. Но с момента возвращения Анжелики в Англию прошел всего месяц, она пока обустраивалась, так что дом оставался нетронутым. И его привычная обстановка: уютно выцветшие обои с узором из роз и плюща, хранимые с любовью акварели давно усопших тетушек, памятные тарелочки тридцатипятилетней давности в честь серебряной свадьбы Ее Величества, – еще сильнее подчеркивала поразительные перемены в личности самой хозяйки.
