С того дня тетя не выходила из дома.
Элиссанда посмотрела на лорда Вира, любовавшегося снежным шаром, – ей же был ненавистен сам вид игрушки. Маркиз стоял совсем близко. Девушка окинула взглядом его широкие плечи, крепкую шею и неправдоподобно идеальный разлет бровей. Сегодня от мужчины пахло не табаком, а зеленью: Элиссанда запоздало заметила его бутоньерку – веточку твердых зеленых ягод с игольчатыми листьями. Найдет ли она силы выйти замуж за маркиза, зная, что за этим рассеянным взглядом нет ничего, кроме пустоты? Сможет ли она всю жизнь выносить его бессвязный лепет и пяление на женскую грудь? Сможет ли она улыбаться ему до конца своих дней?
Девушка покрепче сжала шар. «Я думала, это будет что-то более чудесное, – сказала тетя, когда племянница встряхнула подарок в первый раз. – Мне хотелось, чтобы у тебя было что-то замечательное».
Отчаяние… Элиссанда полагала, что испытывала это чувство всю свою жизнь. Нет, до этого момента ей было неведомо настоящее отчаяние.
Отдаленные шаги – приближается леди Эйвери.
Элиссанда отставила свечу и снежный шар и улыбнулась маркизу. Она снова дрожит – хорошо. Дрожь приличествует словам, стремительно срывающимся с непослушных губ.
– О, сударь, простите… Мне не следовало бы… Но с момента нашей встречи я думаю только о вас, – выпалила девушка, развязывая пояс и сбрасывая халат.
Лорд Вир вытаращил глаза. Не теряя времени, Элиссанда наступила на подол ночной рубашки. Ниточки на плечах лопнули, и сорочка с шелестом соскользнула, обнажая тело.
Впервые в жизни Виру не нужно было притворяться пришибленным. Маркиз лишился дара речи, чувствуя, как отнимаются руки и ноги, а мозги превращаются в кисель.
Зато глаза не утратили способности видеть… Ее нагота являла зрелое совершенство, как на картинах Дега: плавные изгибы, таинственные тени. Девушка приблизилась: полураскрытые губы, гладкая нежная кожа, на вершинках грудей мрак целуется с отблесками свечи.
Девичьи руки, знакомо пахнущие розами и медом, обвили его шею, трепещущие прохладные губы коснулись его губ.
Вир содрогнулся от силы ответного отклика. От мощной вспышки вожделения, но не только: с него наконец-то спало парализующее оцепенение.
Как можно было не заметить очевидное?! Ее тетя, вконец сломленная женщина, не смеет вскрикнуть, даже испугавшись. Сама мисс Эджертон расточает улыбки независимо от обстоятельств. Все указывает на то, что хозяин дома – чудовище. Девушке не просто хочется замуж – ей необходимо выбраться отсюда.
