Когда-то терпеть не могла. Вот уже долгие годы тетя почти постоянно пребывала в лаудановом полузабытьи и мало что замечала, если только вовремя получала очередную порцию настойки. Но Элиссанде было еще не все равно – она принесла из своей комнаты сорочку без запаха.
Девушка нежно уложила дремлющую тетю в кровать, вымыв руки, переодела ей рубашку и убедилась, что та спит на правом боку. Она внимательно следила за тем, сколько времени Рейчел лежит на каждом боку: у человека, проводящего большую часть дня в постели, легко возникают пролежни.
Элиссанда подоткнула одеяло вокруг плеч больной и подняла путеводитель, упавший на пол, когда она подхватывала тетю. Она потеряла то место, где читала. Неважно, она точно так же рада прочесть о прекрасном городе Манфредония, основанном героем Троянской войны на Адриатическом побережье.
Книга вылетела у нее из рук, ударилась о картину, висевшую на стене напротив тетиной кровати – картину, на которую Элиссанда старалась никогда не смотреть – и упала на пол с оглушительным стуком. Рука девушки метнулась ко рту, взгляд – к тете, но та даже не пошевелилась.
Элиссанда быстренько подняла путеводитель, взглянув, не пострадал ли он. Еще бы не пострадал: форзац оторвался от обложки.
Закрыв томик, девушка крепко его сжала. Три дня тому щеткой для волос она вдребезги разбила ручное зеркальце. Двумя неделями раньше долго смотрела на коробочку с мышьяком, найденную в кладовке для метел.
Элиссанда опасалась, что потихоньку теряет рассудок.
Она никогда не хотела становиться тетиной прислугой. Всерьез собиралась уйти, как только станет достаточно взрослой, чтобы найти хоть какую работу, где угодно.
Но дядя догадался о ее намерениях. Он привел наемных сиделок, чтобы племянница увидела, как Рейчел дрожит и рыдает от их жестоких «лечебных» процедур. Разумеется, Элиссанде пришлось вмешаться, и вот такие прекрасные чувства как преданность и благодарность превратились в отвратительные гремящие цепи, приковавшие ее к этому дому, к этому существованию всецело в чужой власти.
До сих пор единственной ее отдушиной были несколько книг. До сих пор ее дни вращались вокруг регулярного высаживания тети на горшок, удачного или нет. Пока она не швырнула об стену свой бесценный путеводитель по Южной Италии, потому что ее самообладание – единственное, на что она могла полагаться, – ослабевало под гнетом заключения.
Звук подъезжающей кареты заставил Элиссанду, подобрав юбки, выскочить из тетиной комнаты. Дядя обожал указывать неверные даты своего возвращения: более ранний приезд сокращал ее передышку от дядиного присутствия, более поздний – разбивал надежду, что, возможно, в дороге мучителя настиг заслуженный конец. Он и раньше так делал: выдумывал поездку только для того, чтобы проехаться по округе и всего через пару часов вернуться домой, заявляя, что передумал отлучаться, так как очень скучает по семье.
