Она едет в русский ресторан, и у стойки бара с Дусиком они пьют коньяк. Дусик обзывает Виктора «пидером»… В ресторане хозяин русскоязычной газеты с приглашенными им писателями — Соколовым и Лимоновым. Верка не видит их. Лимонов спрашивает, кто она такая, у владельца газеты. Тот говорит, что певица и что она не для него. Не для Лимонова. Они проходят за ее спиной, выходя из ресторана. Лимонов видит ее длинные волосы, вьющиеся по спине и плечам.
Домой саша приходит в семь утра. Мочка его уха в губной помаде. Лежа в кровати, Верка смотрит, как он стоит перед зеркалом и стирает губную помаду с мочки уха. На кресле, перед туалетным столиком, лежат серые шерстяные носки. Сашины. Верка носит их… Эти носки останутся у нее, она будет надевать их и вспоминать сашу: «Вот все, что осталось от пятилетней жизни…» — и еще, что можно было прожить ее в два года…
Красивая Елена прыгает на кровати в носках Лимонова и кричит, что так и должно быть — что он должен работать, зарабатывать деньги для нее, красивой Елены. Верка вспоминает роман Лимонова. Книжку Лимонова на разбитом столике. «Красивая женщина — это профессия, а все остальное — сплошное любительство», любил повторять саша высказывание поэта советского истеблишмента Вознесенского. «Надо принадлежать к истеблишменту, жить по его правилам, чтобы получать плату за внешность». Верке грустно, глядя на сашу, она знает, что у него есть девушка. С ее именем. Ему даже не нужно переучиваться называть девушку по-иному. Он может также говорить: «Верочка, дай ножку…» «Верочка» отворачивается, тихо плачет и вспоминает молоденького московского парня, на какой-то нелепой улице Лос-Анджелеса оборачивающегося на ее сигнал — она в машине, на той дурацкой улице, где никто не ходит, кроме саши. Потом она живет с сашей, потому что в нем нет «коммерческой жилки» и он любит помечтать и сентиментально повспоминать. Саша говорит, что любит ее…
Теперь саша приходит забрать свои оставшиеся вещи. Как трупики, болтаются на вешалках костюмы. И брючины, будто чьи-то перебитые ноги. Он уходит к девушке с Веркиным именем. Наверное, ему хорошо с ней. Пока еще хорошо. Пока жизнь не превратилась в привычную лень…
У нее нет денег платить за эту гигантскую и кажущуюся теперь мещанской квартиру… Занавешивая стены плакатами, будто пытаясь уменьшить ее, она переставляет мебель, разделяя комнату на закутки. Ей присылают предупредительные письма с угрозами. Их просовывают под двери, и потом приходит шериф.
