— В каких партиях отец состоял?
— Ни в каких, кроме партии большевиков.
— Братья отца? Сестры? Родители?
— Отец единственный ребенок у деда, близких родственников у нас нет.
— Почему вы не пошли в инженеры, как отец?
— Мне нравились восточные языки… И вообще языки.
Петя подумал и пафосно добавил, специально для первоотдельца:
— Я считал, что принесу больше пользы Родине и партии, если изучу много языков.
Пеликанов раздраженно дернул плечом:
— И много языков вы изучили?
— Тибетский, монгольский… Китайский — хуже. Из европейских — немецкий, английский — хуже.
— Вы, я вижу, «ворошиловский стрелок».
Петя невольно покосился на отворот своего пиджака: на нем красовался значок. Только пожал плечами:
— Да.
— Хоть знаете, откуда пошел значок «ворошиловский стрелок»? — Задавая этот вопрос, Пеликанов ухмыльнулся особенно гадостно.
— Климент Ефремович Ворошилов был на зачетных командирских стрельбах летом тысяча девятьсот тридцать второго года. Стрелки после стрельбы выстроились у своих мишеней, они докладывали наркому свои результаты. А у одной, совершенно чистой, мишени командир посетовал — у него плохой револьвер. Тогда Климент Ефремович взял у этого командира оружие и сам отошел на рубеж для стрельбы. Семью выстрелами из «плохого» револьвера он выбил пятьдесят девять очков. Тогда Климент Ефремович вернул командиру оружие со словами: «Нет плохого оружия, есть плохие стрелки». После этого началось всенародное движение за всеобщую стрелковую грамотность.
— Историю эту вы знаете… А никогда не думали, что она бросает тень на качество командира Красной Армии? Неужели у этого командира мишень была совершенно чистая?! Вы повторяете клевету!
— Рассказ об этом случае был напечатан в окружной газете, а потом во всесоюзных газетах…
— Враги есть везде, товарищ Кац! Везде, в том числе и в газетах. И всех их мы выведем на чистую воду, имейте это в виду!
Пеликанов ткнул в Петю папиросой:
— А вы до сих пор ни одного врага народа не вывели на чистую воду! Почему?
— Ну… Я не имел дела с врагами… Не доводилось…
— Врете! Вы начинали учиться у Букреева: его взяли как врага народа, создателя контрреволюционного центра. На него написали сообщения другие товарищи, а вы не писали сообщений. Почему вы не сотрудничали с органами?
Особист откинулся на спинку стула, жадно затянулся папиросой. Спокойно… Только спокойно, как бы ни колотилось в груди сердце.
— А меня никто не спрашивал и не звал сотрудничать с органами. Может, я бы и пошел.
