Одно об угоне автомашины: «В связи с тем, что автомобиль ВАЗ-2109 был оставлен хозяином на долгое время без присмотра, к тому же не был оборудован противоугонным устройством, в материале усматриваются признаки вины самого потерпевшего, в связи с чем постановляю: в возбуждении уголовного дела отказать». Второе касалось кражи с балкона шести охотничьих подсадных уток: «Поскольку осенью наблюдается массовый перелет птиц на юг, есть основания полагать, что утки улетели в теплые края…»
Сегодня начальник райотдела должен утвердить его первые самостоятельные постановления. Но коллеги и даже Сивцов уже их одобрили.
— Лихо у тебя выходит! — не скрывая зависти, сказал Васька Сухарев.
А начальник УР уважительно похлопал по плечу:
— Да, вижу, не зря учился!
От приятных воспоминаний на лице лейтенанта Самойлина расплылась довольная улыбка. Вдруг резко распахнулась дверь, и улыбка застыла, будто замерзла. Потому что в кабинет действительно повеяло ледяным холодом.
На пороге стоял Баринов. Набычившись и выпятив челюсть, он уставился тяжелым взглядом в глаза молодого лейтенанта. Тот вскочил и стал по стойке «смирно».
«Сейчас врежет! — мелькнула всполошенная мысль. — За „отказняки“! Уткам же сетку щипцами отодрали, да и машины без присмотра не запрещено оставлять…»
Сердце Вадима колотилось. Он чувствовал себя, как кролик под гипнотизирующим взглядом удава. Тяжелая пауза затянулась, нервы парня напряглись до предела. Вдруг Баринов шагнул вперед, и нервное напряжение хлестнуло наружу, как разорванный канат.
Лейтенант схватил стул, взметнул над головой. Лицо его перекосилось.
— Не подходи, я себя бить не дам!
Баринова как кипятком ошпарило. Круто развернувшись, он выскочил из кабинета.
В это время начальник УР Сивцов совещался с Сухаревым и Росляковым. Шеф только что заглянул к ним, провел «рентгенпросвет» и двинулся дальше. Через пару минут где-то сильно хлопнула дверь, и Баринов быстро прошагал в обратном направлении. Он почти бежал. Сухарев и Росляков переглянулись, их душил смех.
— Вы чего? — поднял брови Сивцов.
Но тут в кабинет вбежал Самойлин в крайне возбужденном состоянии.
— Он меня и вправду ударить хотел! Ворвался, уставился, как бык, чувствую, все, сейчас врежет!
— Ну, а ты что? — давясь смехом, только и смог выдавить Василий.
— Я бить себя никому не дам, меня даже отец не бил! — горячечно закричал новичок. — Я стулом замахнулся, хотел ему по башке врезать, но он струсил и убежал!
Сивцов даже привстал.
