Мы разведены, с отчаянием думала Роуэн, — все кончено, ничего не вернуть. Однако вслух сказала:
— Около часа, если не будем останавливаться. — И продолжала, обращаясь ко всей группе. — У сентвинсентских попугаев очень красивое оперение, похожее на золото и бронзу с вкраплениями синего, зеленого и белого.
— Ты выглядишь усталой, — тихо прошептал Брэнт.
Она действительно устала и чувствовала, что скоро придется прибегнуть к лекарствам, чтобы выдержать до конца этот первый день.
После завтрака Роуэн попросила всех собраться в холле через пятнадцать минут, а сама пошла на кухню узнать, все ли готово к завтрашнему пикнику. Брэнт наполнил флягу водой из кувшина и, наслаждаясь свежим ветерком, вспоминал уставшие глаза Роуэн. Никогда прежде он не думал, что ее работа настолько тяжелая.
Его взгляд упал на ее стул. Она оставила свой рюкзак. Когда Брэнт поднял его, то поразился, какой он тяжелый. Он расстегнул молнию и заглянул внутрь. Зачем? Чтобы увидеть свою фотографию? Смешно... Чтобы увидеть фотографию другого мужчины?
Правда, она сказала, что сейчас у нее никого нет. А Брэнт знал, что Роуэн не умеет лгать.
Никаких фотографий Брэнт не обнаружил. Но во внутреннем кармане он нашел нечто заставившее его вздрогнуть. Сережки... Он подарил их ей когда-то. Сережки, похожие на ягоды рябины.
— Что ты делаешь?
Он достал сережки и протянул их подошедшей Роуэн:
— Это был мой первый подарок тебе.
Она прошептала разъяренно:
— Ты даже на отдыхе не можешь отказаться от привычки лезть в частную жизнь других, чтобы удовлетворить свое любопытство?
— Почему ты прячешь эти серьги в своем рюкзаке?
— Не твое дело, черт возьми!
Она ругалась. Брэнт почувствовал облегчение. Холодная, владеющая собой женщина, какой он видел ее прошлой ночью, словно испарилась. На ее месте была тигрица с разъяренным взглядом. И эта новая женщина с пылающим от гнева лицом притягивала его.
— Я только хочу услышать ответ на свой вопрос.
— Потому что я умираю от любви к тебе! — негодовала Роуэн. — Я без ума от тебя! Я мечтаю о тебе все дни и ночи! Можешь думать все, что хочешь.
— Роуэн!
— Ты знаешь, мне даже начинает нравиться твое появление, Брэнт Кертис. И знаешь почему? — спросила она и, не дав ему ответить, тут же продолжила: — Я убеждаюсь, что правильно поступила, когда развелась с тобой. И все причины, которые меня заставили это сделать, были не надуманные, а совершенно справедливые. Все до последней. И когда ты сядешь в самолет в Антигуа, чтобы вернуться домой, я буду свободна, как... как птица. И не смей говорить мне про штампы. Я хочу начать жизнь заново. Без тебя!
