Их скромность нас подкупила. Подкупили и мы их нашим корректным кавказским обращением. Лица их сияли счастливыми улыбками. Теперь они более активно рассматривали наши черкески, кинжалы, шашки. Мансур-бек мило улыбался, и на всякое наше к нему обращение он, прикладывая руку к сердцу, неизменно повторял: «Чох якши… чох саул» (очень хорошо, спасибо).
Видимо, он был очень рад, что так просто, скоро и бескровно решена судьба племени, хотя немало он пролил русской крови в защиту его. И поэтому — быть довольным ему следовало…
Он был, безусловно, очень опытный воин и вождь своего народа.
При таком повышенно-радостном настроении обеих сторон все мы вышли на воздух, чтобы попрощаться.
Наши казаки держали их лошадей.
Конь, жеребец Мансур-бека… Это была лошадь лучшего качества и, как редко бывает среди арабских скакунов, имела длинный корпус. Смелые выпуклые умные глаза. Он смотрит на вас и словно изучает взглядом. Нарядный, зеленого цвета, бархатный чепрак поверх седла, расшитый золотом и унизанный золотыми кистями, добавлял как коню, так и его хозяину благородства и означал высокое положение среди курдов.
Я был всегда неравнодушен к хорошим лошадям. Пользуясь тем, что переводчик-армянин был от нашей сотни, я выразил свое восхищение Мансур-беку его конем. К моему удивлению, он предложил сесть на его араба и проехаться.
И я только тогда понял этот жест Мансур-бека, когда был в седле и ощутил, насколько тонко выезжена эта благородная лошадь и насколько мягки ее аллюры и чувствительность рта на повод.
Сделав несколько коротких вольтов на легком намете, я слез с седла.
Мансур-бек, наблюдая мои вольты, вдруг говорит, что «после сдачи оружия он подарит мне своего коня». Обескураженный этим и зная восточный обычай, что «хваленую вещь надо дарить», как и отдавая полный отчет, что от побежденного князя этого принять совершенно неловко, я ответил, что «в подарок не приму, но купить могу».
Мансур-бек, выслушав переводчика, быстро подошел ко мне, хлопнул по плечу и решительно сказал:
— Йок!.. Пешкеш! (то есть нет!., подарок).
Обласканные и осчастливленные, под наши искренние приветствия и пожелания все пять курдов, со своим «парламентским» белым флагом, в сопровождении тех же двух казаков-кавказцев отправились в тыл, за черту нашего сторожевого охранения, к себе в горы.
Обрадованные тем, что нашему полку без боя сдалось очень сильное племя курдов — до 4000 семейств, в котором вооруженных мужчин всех возрастов было несколько тысяч, мы заснули крепким сном.
