— Сядь нормально, — велела Нора. — О господи!
Билли судорожно икал, плечи у него дрожали, и он внезапно издал странный тонкий звук, как будто его сейчас вырвет.
— Будет тошнить — открывай дверь, — предупредила Нора. — Я остановлюсь.
Когда они очутились перед домом, ни один не сделал попытки выйти из машины. Нора вытащила сигареты и закурила, сквозь лобовое стекло глядя на дом. К входной двери она приклеила скелет, у него были длинные сморщенные руки, сделанные из сложенной папиросной бумаги. Билли плакал. Нора на него не смотрела.
— Не все такие, как они, — произнесла она наконец.
— Да, как же, — бросил Билли.
— Не может быть, чтобы все они здесь были такие, — не сдавалась Нора. — Вот увидишь.
В Хеллоуин Билли отказался идти к соседям за конфетами, и, хотя до них доносились возгласы ряженых гоблинов и цыган, к ним тоже никто не пришел. Однако поздно вечером, когда дети уже спали и сама Нора тоже готовилась ко сну, до нее донесся какой-то стук. Она вышла в гостиную и прислушалась; во дворе кто-то ходил, однако, выглянув в окно, Нора не увидела ничего, кроме черных силуэтов азалий. И все же проверить не мешало. Нора накинула пальто прямо поверх ночной сорочки, взяла фонарь и выглянула на крыльцо. Ни один звук не нарушал ночную тишину: ни кошачье мяуканье, ни слабый шорох ветра, ни шум машин. Нора посветила фонариком на газон и дорожку. Круги света упали на траву и отразились от фонарных столбов.
Нора направила луч на колеса, потом внутрь салона; все было на месте, даже смятая сигаретная пачка и крошки от печенья, усеивавшие пол. И тем не менее во дворе кто-то побывал — вдоль дорожки тянулись черные следы. А взглянув на дом, Нора увидела нацарапанное на двери гаража большими черными буквами слово «ВЕДЬМА».
Она выключила фонарик и осталась стоять в темноте, вдыхая холодный воздух и слушая негромкий гул шоссе вдалеке. Над головой у нее мерцали Сириус и Большая Медведица. Каждый месяц она с трудом наскребала денег на очередной взнос за дом, а вчера, разрезав пополам зеленые яблоки с Покойничьей горы, поняла, что у нее никогда не получится тесто для пирога. Она могла испечь практически все, что угодно, но песочное тесто не давалось ей ну никак. Коржи рассыпались в крошку, а тесто липло к столу и к пальцам. Уже много месяцев прошло с тех пор, как ее в последний раз целовал мужчина, много месяцев никто не ждал ее в постели. Впрочем, она не собиралась об этом думать. Вместо того чтобы жалеть себя, она сосредоточилась на звездах и определила свое точное местоположение на Млечном Пути — крохотную черную точку размером с булавочную головку на краю ослепительного белого сияния. Дома спали дети, каждый у себя в комнате, и кот свернулся калачиком на ковре в гостиной.
