В отличие от большинства мам, мать Билли верила, что пауки приносят удачу. Она всегда закрывала глаза, собираясь с духом, прежде чем заставить себя вооружиться шваброй, обмотанной полотенцем, и отправиться снимать паутину. Ей самой удача улыбалась нечасто, зато она знала про нее почти все. Она знала, что, если замотать паутиной порезанный палец, кровь перестанет течь. Чтобы изгнать призраков, нужно поставить в доме блюдечко с солью. Три дождливых дня кряду — к чьему-то приезду. А если — эту примету Нора проверила на себе — муж разговаривает во сне, это к измене.
Не обращая внимания на царивший вокруг разгром, Нора продолжала возиться с тестом и перерыв сделала лишь для того, чтобы приоткрыть окна и проветрить дом, а также выписать чек грузчикам. Набившись в кухню, они, онемевшие от аромата ванили, во все глаза следили за кончиком Нориного языка, который она высунула, расписываясь на чеке. Когда рабочие удалились и первая порция печенья была вынута из духовки, Нора стряхнула с рук остатки муки и вытащила Джеймса из манежа.
— Па-па, — произнес Джеймс.
— Пожалуйста, — попросила Нора, — не произноси вслух этого слова.
Беда в том, что Нора продолжала бы и дальше терпеть Роджера, если бы он сам не ушел от нее. Роджер мог починить протекающую крышу и знал, с какой стороны подойти к отопительному котлу. И разумеется, если бы Нора до сих пор была замужем, она могла бы сказать себе, что не одинока.
Малыш потянулся к ее груди, и Нора присела, чтобы покормить его. Пора уже переводить ребенка на смесь, подумала она. Он требовал грудь в самых неподходящих местах: то в продовольственном магазине, то на почте, да и вообще всякий раз, когда бывал чем-то огорчен. Нора прислонилась к краю старого кухонного стола и сбросила туфли на высоких каблуках. Малыш причмокивал, насыщаясь; он был теплый, разомлевший и сонный. Когда младенец спокойно засыпает в новом доме, это добрый знак — никто не поспорит.
Нора осторожно стянула с пухлых младенческих ножек желтые пинетки, и малыш, зачмокав еще усердней, поджал пальчики на ногах. Ему исполнилось уже десять месяцев, и всякий раз, когда у него резался очередной зуб, Нора мазала ему десны виски и плакала, думая о том, что скоро он перестанет быть малышом. Когда Джеймс уснул, раскинув ручки и приоткрыв рот, Нора переложила его в манеж и прикрыла махровым кухонным полотенцем, потом отправила в духовку вторую порцию печенья и плотно закрыла дверцу.
