Трейси прерывисто вздохнула. Ее неуемный ум пытался найти логическое объяснение ее внутреннему состоянию. И вывод, к которому она приходила, ее печалил. Она, похоже, безнадежно влюбилась в мужчину по имени Эдвард Беркли, хотя, начиная с ним встречаться, имела твердое намерение не давать воли нежным чувствам. Осознав эту простую истину, Трейси не на шутку испугалась, однако исправить это она уже не могла. Раз такое случилось, нужно было сделать так, чтобы их связь была приятна им обоим и оставила после себя незабываемые воспоминания. Никто и ничто не мешает ей пригласить Эдварда провести вместе еще один вечер, не прикрываясь на этот раз десертом в качестве приманки.
— Чуть не забыла, — сказала Трейси, и на ее губах затрепетала робкая улыбка. — В музее искусств на следующей неделе открывается новая экспозиция. По этому поводу они устраивают в субботу прием, для которого я готовлю сладкие блюда. Меня пригласили в качестве гостя. Не хочешь составить мне компанию и пойти на вернисаж?
— Могу я это рассматривать как приглашение на свидание? — спросил Эдвард с обворожительной улыбкой, от которой у Трейси на душе потеплело.
Свидание. Хорошее слово.
— Почему бы и нет?
— Тогда я принимаю приглашение. — Он нежно поцеловал ее в лоб. — Спокойной ночи, Трейси.
— Спокойной ночи, — прошептала она с невольной тоской и тут же мысленно отругала себя за это, опасаясь, что выдала свое состояние.
Они распрощались, и Трейси скрылась за дверью. Разочарование не оставляло ее. Не так должен был закончиться этот восхитительный вечер, совсем не так! И все же в ее душе брезжила надежда, подогреваемая мыслью о грядущем свидании в субботу.
Трейси умылась, почистила зубы и забралась в холодную постель, где, кроме Черныша, ее некому было согреть. Ласковый песик любил спать, прижавшись к ее ногам, но он не мог заменить мужчину, о котором Трейси мечтала.
— Думаю, мы остановимся на двух вариантах мороженого: миндальное с ликером и пломбир со сливками и вишней, — объявил Эдвард, попробовав с полдюжины холодных лакомств, представленных на его суд Трейси.
Она улыбнулась — впервые с искренней радостью за те несколько дней, что прошли со дня их расставания на пороге ее дома.
— Должна сказать, что эти два — тоже мои любимые, — призналась Трейси.
— А нельзя ли их как-то объединить? Трейси округлила глаза.
— Как ты себе это представляешь?
Эдвард растерянно почесал затылок. Действительно, он как-то об этом не подумал. Он поднял на Трейси глаза и проникновенно на нее посмотрел. Она сразу обо всем забыла, испытав новый прилив плотского вожделения, с которым боролась с тех пор, как Эдвард переступил порог ее кабинета. Она томилась по его рукам. По его губам. По его телу. Ей безумно хотелось до него дотронуться, ощутить его тепло.
