Однако если она не прекратит терзаться по этому поводу, то окончательно испортит приятное впечатление от чудесного во всех отношениях вечера. И, отогнав дурные мысли, Трейси предалась более счастливым размышлениям. В компании Эдварда она чувствовала себя удивительно спокойно и уютно. Так хорошо ей не было ни с одним из мужчин.
Даже с Чаком. Вернее с Чаком все было наоборот.
Он предъявлял к ней слишком большие требования, Трейси боялась не оправдать его ожиданий и постоянно пребывала в напряжении: хорошо ли она выглядит? то ли говорит и делает? И, как бы она ни старалась его ублажить, Чак всегда находил причину для недовольства и критики.
Только с Эдвардом она впервые смогла расслабиться. Рядом с ним она больше не ощущала себя неловкой толстухой. Однако по мере того, как крепла ее уверенность в себе, Трейси осознавала, что привязывается к Эдварду эмоционально, что явно противоречило ее планам. Она хотела сохранить свое сердце свободным, когда между ними все кончится, и не имела права об этом забывать.
Эдвард довез ее до дома и проводил до двери. Трейси вдруг испытала приступ панического страха, и у нее засосало под ложечкой.
— Это был незабываемый вечер, — сказала она и принялась шарить в сумочке в поисках ключей. Выудив их, она подняла на Эдварда сияющий взгляд. Свет уличного фонаря придавал мягкость строгим чертам его лица. — Спасибо, что сводил меня в свой ресторан.
— Спасибо тебе.
Эдвард забрал у нее ключи, отомкнул замок и отворил для нее дверь. Он держался с исключительной галантностью, и Трейси поняла, что дальнейший ход событий всецело зависит от нее.
— Не хочешь зайти? — спросила она торопливо, опасаясь, что мужество ее оставит в самый неподходящий момент. — Те конфеты, о которых я говорила… ты ведь их так и не попробовал.
Трейси надеялась, что не выглядит такой несчастной, какой себя чувствовала.
— Звучит соблазнительно. Я бы с радостью согласился, но, боюсь, что сегодня вынужден отказаться. — Эдвард нежно провел рукой по ее щеке, смягчая жестом горечь отказа. — Уже поздно, и ты, похоже, устала.
Трейси ощутила неподъемную тяжесть разочарования. Поняв, что забыла конфеты дома, она сразу предположила, что заниматься сегодня любовью им не придется. Она оказалась права, но тем не менее отказ Эдварда заставил ее сердце болезненно сжаться.
Она все чаще ловила себя на том, что испытывает к Эдварду всепоглощающую страсть, которая не имеет никакого отношения к ее эксперименту, а вызвана иными силами, которым она не может противиться.
